"Генри Миллер. Нью-Йорк и обратно (джазовая легенда) " - читать интересную книгу автора

музу инженерного искусства, здравоохранения и рекламы - вот так, любимый,
хочешь верь, хочешь не верь. По утрам, в полдесятого, бессменный радиодиктор
вещает об одних и тех же расчудесных рыболовных снастях и самых лучших
бамбуковых удочках, которые вы можете купить в Ньюарке, штат Нью-Йорк; а
заодно снять прелестный траулер почти задаром, только вырежьте купон из
журнала "Ледиз хоум" страница двадцать четыре, последняя колонка, и не
забудьте номер телефона два три восемь семь четыре пять, спонсор выпуска
Компания Настоящих Алмазных Часов - прослушайте гонг, - сейчас ровно
половина десятого по Стандартному Восточному Дневному Времени.
Завтра буду заполнять прошение о паспорте. В графе "Цель визита во
Францию" отвечу, как и в прошлый раз: "Получить удовольствие". А может,
напишу: "Снова стать человеком". Нормально, да? Хорошо бы уже на борту
теплохода начать новую книгу. Причем начать рассказом о событиях моей
нью-йоркской жизни, произошедших восемь или девять лет назад, об "Орфеум
Дане Пэлас", о том, как однажды вечером, впервые имея в кармане аж семьдесят
пять баксов, я решил испытать свою судьбу и испытал ее. Напишу просто и
открыто, так чтобы внуки, если они у меня появятся, вполне оценили честность
деда. Это будет долгая, долгая история, и я постараюсь не выкинуть ни единой
подробности. В конце концов целая жизнь впереди, куда торопиться-то?
Увези меня, "Шамплейн". Здесь я не заработал ни гроша, ни даже тени
признания. О да, Америка - величайшая страна, когда-либо созданная Богом.
Один только Большой Каньон чего стоит. Поистине изо всех благословений,
ниспосланных роду человеческому, наиболее значимое - Молочный Шоколад
Горлика. Или в крайнем случае мужской туалет на вокзале в Пенсильвании.
Счастлив ли я, что уплываю? Что там счастлив - я вне себя от восторга!
Отныне для меня тринадцатый аррондисмент повсюду!

Припоминаю один их тех несносных дней в Нью-Йорке, когда запираешься в
четырех стенах, потому что на душе кошки скребут, а на улице поливает дождь.
Можешь считать себя везучим, если у тебя есть такой друг, как Джо О'Реган:
он останется с тобой и будет рисовать акварели, пока ты рвешь и мечешь от
бессильной злобы. Понимаешь, в Америке нужно жить по правилам. Взять хотя бы
машину Конроя для битья бутылок. Данное изобретение, которым торгуют
франко-борт в доках или со складов по цене сто двадцать пять тысяч долларов,
помогает вам держаться в рамках закона и в то же время не поранить руки.
Простым нажатием на верхний рычаг ты кокаешь пустую тару из-под спиртного,
дабы не нарушить нового идиотского постановления, и впредь, если федеральные
агенты вздумают совершить очередной набег на твой участок, взорам их
предстанут образцовые осколки, которые и спасут владельца от
обременительного штрафа или даже года в исправительной колонии. Бок о бок с
"Компанией Конроя" расположен ресторан "Сукеяки", предлагающий японскую пищу
за шестьдесят пять йен с носа. Если угодно, у входа твои ботинки до блеска
начистит ниггер, выступающий за мир во всем мире. На обувной коробке так и
написано: "Миру - мир". Доплачивать за чистку не требуется.
Чуть поодаль находится "Уголок поэта", провинциальное заведение
сомнительной репутации, в котором собираются коммунисты-рифмоплеты -
посидеть, пожевать сала над чашкой бледненького кофе с жирными пятнами. Вот
где создаются лучшие опусы Америки. Немного дальше, на улице, их продают по
десять центов за штуку. Оригиналы, нацарапанные графитовым карандашом на
плохой бумаге, удобно расклеены тут же на заборе (угол площади Вашингтона и