"Генри Миллер. Дьеп - Нью-Хэвен" - читать интересную книгу автора

дыры? В общем-то она была права. Но я не умел занимать большие суммы. Всю
жизнь выпрашивал какие-то крохи, подачки, чувствуя себя счастливым, если
удавалось что-нибудь получить. Похоже, она напрочь забыла об этом. И это
естественно, ведь ей было горше, чем мне, уязвлена была ее гордость. Надо
отдать ей справедливость, случись нам вдруг поменяться местами, деньги не
замедлили бы появиться; она всегда умела их раздобыть для меня и никогда для
себя. Что правда, то правда.
Постепенно у меня в голове складывалась пренеприятнейшая картина. Я
казался себе вошью. И чем хуже себя чувствовал, тем больше у меня опускались
руки. Предложил ей даже вернуться ко мне, пока не сможет уехать. Она,
естественно, даже слышать об этом не захотела. Хотя почему естественно?
Вконец запутавшись, я уже не знал, что естественно, а что нет. Деньги.
Деньги. Всю мою жизнь передо мной всегда стоял вопрос денег. Видимо, я не
способен разрешить эту проблему, да никогда и не питал на это особых надежд.
Какое-то время я дергался, словно крыса в капкане, и тут меня осенила
блестящая идея: уехать самому. Легчайший путь к решению проблемы - это
просто уйти со сцены. Не знаю, с чего мне это взбрело, но я решил двинуть в
Лондон. Предложи мне кто-нибудь замок в Touraine, я бы отказался. Непонятно,
с чего мне так приспичило в Лондон, но никакая сила уже не могла заставить
меня переменить свое решение. Объяснял я это тем, что ей никогда бы не
пришло в голову искать меня в Лондоне. Она знала, что я ненавижу этот город.
Но истинная причина, понял я позднее, крылась в том, что мне захотелось
побыть среди людей, говорящих по-английски; сутки напролет слушать
английскую речь и ничего, кроме английской речи. В моем плачевном положении
это было все равно, что спрятаться под крылышком у Господа. Я пошел по пути
наименьшего сопротивления и загорелся желанием окунуться в английскую среду.
Видит Бог, ситуация, в которой приходится либо самому говорить на чужом
языке, либо слушать других, - ибо при всем желании не заткнешь же себе
уши! - что это, как не разновидность утонченной, изощренной пытки?
Ничего не имею ни против французов, ни против их языка. До тех пор,
пока не появилась она, я жил как в раю. Но в один прекрасный день понял, что
жизнь прокисла, как прокисает забытое на столе молоко. Поймал себя на том,
что злобно бормочу себе под нос какие-то гадости про французов и особенно
про их язык, что в здравом рассудке было мне абсолютно не свойственно. Я
знал, что виноват во всем только я один, но от этого знания становилось
только хуже. Итак, в Лондон! Отдохну немного, и, быть может, когда вернусь,
ее уже здесь не будет.
Не откладывая, я раздобыл себе визу, выложил деньги за обратный билет.
Визу приобрел сроком на год, решив, что если мое мнение об англичанах
переменится, то можно будет еще раз-другой туда к ним съездить. Близилось
Рождество, и старый, славный Лондон, должно быть, недурное место на
праздник. Возможно, мне посчастливится увидеть его не таким, каким он
запомнился мне однажды; диккенсовский Лондон, мечта всех туристов. В моем
кармане лежала виза, билет и какая-то наличность, которая позволит мне
провести там дней десять. Я возликовал в сладостном предвкушении поездки.
В Клиши я вернулся к обеду. Заглянув на кухню, увидел свою жену,
которая помогала Фреду готовить. Когда я вошел, они смеялись и
перешучивались. Я знал, что Фред ни словом не обмолвится о моей предстоящей
поездке, поэтому спокойно сел за стол и принял участие в общем веселье.
Должен сказать, еда была восхитительной, и все было бы прекрасно, если бы