"Уолтер Майкл Миллер-младший. Дартселлер" - читать интересную книгу автора

- Понятно, - сказал он, - пускай машины работают.
Замечание осталось без ответа. Д'Уччия лишь вяло кивнул, двинулся к
лестнице и под конец небрежно бросил через плечо: "A rivederci!"
- A rivederci, padrone,* - пробормотал Торнье. Его блеклые глаза зло
блеснули из-под морщинистых век. Но внезапно его лицо изменилось: это снова
был Адольфо Шабрека во втором акте пьесы "История солдата Кванги".
______________
* До свидания, хозяин (итал.)

Где-то внизу хлопнула дверь. Д'Уччия ушел.
- Чтоб ты провалился! - прошипел Адольфо-Торнье, запрокинул голову и
рассмеялся смехом Адольфо. После этого он почувствовал себя чуть лучше. Он
подобрал ведра и щетки и направился по коридору к двери Д'Уччии. Если "Иуда,
Иуда" не удержится в репертуаре до выходных, он больше никогда не увидит эту
пьесу: билет на вечерний сеанс он позволить себе не может, а просить
милостыню у Д'Уччии бессмысленно. Пока он мыл и натирал пол в коридоре,
внутри у него все кипело от негодования. Он натер пол до двери Д'Уччии,
затем распрямился и с минуту пристально смотрел в пустой кабинет.
- С меня хватит, - сказал он наконец. Кабинет молчал. Герань на
подоконнике колыхнулась от ветра.
- С меня хватит, - повторил он, - я сыт по горло. Кабинет не слышал.
Торнье выпрямился и постучал себя пальцем в грудь.
- Я, Райен Торнье, ухожу. Вы меня слышите? Игра окончена.
Поскольку ответа не было, он повернулся и спустился вниз. Через минуту
он вернулся назад с банкой бронзовой краски и двумя кистями из мастерской
декоратора. На пороге он снова остановился.
- Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен, мистер Д'Уччия? - промурлыкал
он.
С улицы доносился шум машин. Ветер шевелил герань. Старое здание
потрескивало и охало.
- А-а, вы хотите, чтобы я еще замазал щели в стенах? Боже, как я мог
забыть об этом!
Он укоризненно щелкнул языком и подошел к окну. Прекрасная герань. Он
поднял цветочный горшок, снова поставил его на подоконник и старательно
начал покрывать цветок бронзовой краской. Он покрасил и цветы, и листья, и
стебли, пока они не заблестели. Закончив, он отступил назад, с улыбкой
полюбовался позолоченными цветами и вернулся к уборке коридора.
Пол перед кабинетом Д'Уччии он натер с особенной тщательностью. Он
натер даже под ковриком, который закрывал истертое место на полу, где
Д'Уччия вот уже пятнадцать лет каждое утро имел обыкновение делать резкий
поворот налево, входя в свою святая святых. Он перевернул коврик и аккуратно
посыпал его сухой мастикой. Наконец он положил его обратно, поставил на него
левую ногу и подвигал несколько раз, чтобы проверить, хорошо ли получилось.
Коврик скользил туда-сюда словно на подшипниках.
Торнье усмехнулся и спустился вниз. Мир, казалось, сразу переменился.
Даже в воздухе пахло по-другому. Он задержался на лестничной площадке, чтобы
посмотреть на себя в зеркало.
Ого! Это снова был прежний он. От сгорбленного худого лакея не осталось
и следа, ни следа от печальной усталости раба. Пускай виски седые и лицо
иссечено глубокими морщинами, но что-то от прежнего Торнье сохранилось. От