"Линда Лейл Миллер. Мой разбойник " - читать интересную книгу автора

работал адвокатом и жил с женщиной по имени Рейнбоу, которая умела
предсказывать судьбу и имела четверых детей от предыдущего брака.
Кейли отправили в художественную школу-пансион в Новой Англии. Ее
друзья и кузины остались далеко, в Лос-Анджелесе, и она чувствовала себя
ужасно несчастной. Мучившее ее ощущение, что она не более материальна, не
более осязаема, чем тень, дрожащая на зыбкой поверхности воды, проникало ей
глубоко в душу и, в конце концов, овладело всем ее существом.
Когда наступили зимние каникулы, Кейли отклонила приглашения обоих
родителей и заявила, что хочет поехать к бабушке в Редемпшн. Наконец был
достигнут компромисс: она провела день Благодарения в Нью-Йорке с матерью, с
тетей и дядей, а на Рождество полетела в Неваду, чтобы присоединиться к
отцу, Рейнбоу и ее детям.
Бабушка встретила самолет Кейли в Лас-Вегасе одна и привезла ее в
Редемпшн. Отец так и не приехал. Рейнбоу страдала от мигрени и должна была
несколько дней лежать в темной комнате, - так объяснила ей бабушка, когда
они остановились перекусить в дороге гамбургерами и картошкой по-французски.
Кейли не подала виду, что ее обрадовало изменение планов, но не
сомневалась, что бабушке это было известно, - от нее трудно было что-то
скрыть.
В доме, который Кейли считала родным, в бальном зале, ее ждала
четырнадцатифутовая ель, все еще влажная, со свежим запахом ее родных
высокогорий. Мастер на все руки, мистер Кингсли, развесил тысячи крошечных
фонариков на ее пышных ветках, но работа по украшению елки многочисленными
игрушками, которые делались и собирались поколениями, была оставлена до
приезда Кейли.
Вечером, когда закончился ужин, и елка была украшена, и даже бабушка
внесла свою лепту, взобравшись на высокую стремянку, чтобы достать до
верхушки елки, Кейли сидела одна в темном зале и с восхищением смотрела на
мигающие фонарики и блестящие украшения. Она хотела жить у бабушки в
Редемпшне, пока не стала бы взрослой, но здоровье пожилой женщины
ухудшалось, и бывали дни, когда артрит приковывал ее к постели. Никто не
реагировал на намеки Кейли о том, что она могла бы быть полезной, ведь ей
было уже почти девять лет, и, в конце концов, она отказалась от них.
Кейли сидела и размышляла о том, что у нее нет настоящего дома, нет
места, к которому она была бы привязана, и ощущала себя более призрачной,
чем когда-либо. Вдруг Кейли резко повернула голову, ее сердце екнуло и
замерло в предчувствии чего-то. Дерби был здесь. Он переводил удивленный
взгляд с нее на елку и опять на нее.
Он подрос. Его волосы стали длиннее, а левую щеку украшала ссадина. Он
произнес ее имя, Кейли поняла это по движению его губ. Она почувствовала,
как их души соприкоснулись.
Кейли поднялась с кресла, подошла к зеркалу и прислонилась лбом к
стеклу, словно хотела проникнуть в него, - так сильно влекло ее к мальчику.
Она прижала ладони к холодной поверхности зеркала, едва сдерживаясь, чтобы
не сжать пальцы в кулак и не ударить по преграде, которая отделяла ее от
Дерби, застывшего в той же позе, что и она, охваченного тем же желанием.
Какая-то безыскусная нежность ощущалась в его движениях.
- Дерби, - шептала Кейли.- О Дерби, мир развалился, я всего лишь
видимость, я не реальный человек.
Она говорила и говорила, изливая все, что накопилось у нее на сердце, а