"Алан Александер Милн. Столик у оркестра" - читать интересную книгу автора

определенную сумму. Марция и сама зарабатывает себе на жизнь, выполняя
конфиденциальные поручения какой=то фирмы в Ричмонде. Мне об этом известно,
потому что пару раз ричмондской фирме внезапно понадобились ее услуги и наши
намеченные ранее свидания не состоялись. "Ты забываешь, дорогой Дэвид, что я
работаю", - с упреком говорила она, сообщая печальную новость. Да и
неудивительно забыть об этом. Не так=то легко представить себе работающую
Марцию. Следовало помнить и о том, что квартира принадлежала не Марции, а ее
подруге, которая иногда звалась Ильзой, а в других случаях Джейн. Судя по
всему, ей, как и всем нам, при крещении дали два имени. Подруга оставила
квартиру Марции, так как сама отбыла то ли в свадебное путешествие, то ли на
демонстрацию новых моделей одежды в Южную Америку. Возможно, причиной
отъезда послужили оба этих события. По крайней мере, я понял, что
отсутствовать она будет неопределенное время. Меня восхищает, что подруг у
Марции ничуть не меньше, чем друзей. И все они полны желания что=нибудь ей
одолжить или подарить.
Ясно, что с такими возможностями Марция может позволить себе квартиру
на Слоун=стрит. Даже не знаю, с чего я предположил, что в этом есть что=то
таинственное. Если исходить из того, что мне известно - Марция богатая, ни
от кого не зависящая женщина, получающая долю прибыли от фамильной пивоварни
или унаследовавшая деньги от любящего крестного отца. Она еще не успела
прояснить этот аспект, но, возможно, так оно и есть. Для меня важно другое:
приятно, знаете ли, пригласить ее на ленч. Именно поэтому в один из дней на
прошлой неделе мы оказались в "Турандот".
Мы еще не прошли за столик, сидели в баре и пили коктейли. Разумеется,
двойные, потому что одинарный в наши дни теряется на дне стакана и
заказывать его, мягко говоря, неприлично. Мы подняли стаканы и обменялись
комплиментами. Марция, и я ее за это люблю, не считает. Что все комплименты
должны доставаться только ей. Она - единственная женщина, которая сказала
мне, что я похож на Роберта Монтгомери[1]. Только от нее можно
услышать: "Дорогой, в этом костюме ты неотразим, тебе надо носить только
бежевое", - или что=то в этом роде. Другие мои знакомые женского пола еще не
приобрели такой привычки.
Марция достала из сумочки зеркало. Полагаю, чтобы убедиться, что она
такая же очаровательная, какой я ее вижу. У нее бесподобные руки и вероятно,
поэтому она так долго возилась с сумочкой, что я не мог не спросить: "О,
кажется я не видел ее раньше, не так ли?" Фраза эта обычно годится к любым
аксессуарам Марции и благодаря ей меня частенько хвалят за умение
"замечать", чего, собственно, все женщины и ждут от кавалеров.
- Эту, - она указала на сумочку. - Думаю, что нет.
Он меня явно требовались какие=то слова. К сожалению, я плохо
разбираюсь в дамских сумочках. Откуда мне знать, что нужно о них говорить?
Пожалуй, и женщина находится в таком же положении, когда речь заходит о
новой бите для бейсбола. Ясно, что бита ценится за совершенство формы, а
сумочка - за цвет, соответствующий наряду, но нельзя же хвалить вещи за
столь очевидные достоинства.
- Очень красивая, - на большее меня не хватило.
- Дэвид! - с укором воскликнула Марция. - Это старье? О, мне не
следовало упоминать об этом. Давай поговорим о чем=нибудь еще, - она вновь
раскрыла сумочку, словно хотела в ней что=то найти, потом поняла, что поиски
ни к чему не приведут, щелкнула замочком и прошептала: - Ну конечно! Я все