"Алан Александр Милн. Когда-то, давным-давно (сказка)" - читать интересную книгу автора

из "Евралии в прошлом и настоящем", где Роджер чуть ли не каждый абзац
заканчивает моралью.
- Ну вот, - торжественно объявил Веселунг графине, - война объявлена!
Гиацинта уже приводит в порядок мои доспехи.
- А что сказал король Бародии?
- Он ничего не сказал. Он написал на клочке грязной бумаги красными
буквами "ВОЙНА", пришпилил его к уху моего гонца и отослал его назад.
- Боже, как это грубо! - возмутилась графиня.
- Д-да, я тоже подумал, что это несколько... ээ... неизящно, - неловко
промямлил король. На самом-то деле он втайне восхищался таким поступком и
ужасно жалел, что ему самому в голову не пришло ничего подобного.
Графиня с очаровательной улыбкой быстро проговорила:
- Конечно, все зависит от того, кто это делает. Например, если бы вы
совершили нечто в этом роде, это выглядело бы как свидетельство благородного
негодования.
- Должно быть, он был в ярости, - заметил Веселунг, выбирая из груды
лежащих перед ним мечей то один, то другой и внимательно их разглядывая. -
Хотелось бы мне взглянуть на его физиономию, когда он читал мою Ноту!
- И мне тоже, - вздохнула графиня.
Ей-то этого хотелось гораздо больше. Трагедия человека, умеющего писать
отличные письма, состоит в том, что ему почти никогда не удается посмотреть,
как их читают. Это уже мой собственный афоризм - подобная мысль никогда не
пришла бы в голову Роджеру, отнюдь не блиставшему в эпистолярном жанре.
Король продолжал перебирать мечи.
- Как это некстати, - бормотал он. - Интересно, может быть, Гиацинта... -
Он подошел к двери и позвал:
- Гиацинта!
- Иду, отец, - откликнулась Гиацинта откуда-то сверху.
Графиня Бельвейн встала с кресла и опустилась перед принцессой в глубоком
реверансе.
- Доброе утро, ваше королевское высочество!
- Доброе утро, графиня, - приветливо ответила Гиацинта. Ей нравилась
графиня - она не могла не нравиться, - но Гиацинте почему-то всегда хотелось,
чтобы она нравилась ей чуть поменьше.
- Гиацинта, - попросил Веселунг, - подойди сюда и взгляни на эти мечи.
Который из них, по-твоему, заколдованный?
Гиацинта честно попыталась выполнить просьбу отца, но не пришла ни к
какому решению.
- Ах, отец, - сказала она наконец, - я, право, не знаю. Неужели это так
важно?
- Милое дитя, конечно, это очень важно. Предположим, король Бародии
вызывает меня на поединок. Если у меня заколдованный меч, я обязательно должен
победить. А если нет, то еще неизвестно.
Бельвейн, не отрывая взора от Дневника, как бы про себя проговорила:
- Предположим, у короля Бародии тоже заколдованный меч...
(Подобное замечание было как нельзя более в ее духе.) Король перевел на
нее взгляд и глубоко задумался.
- Да, действительно, - проворчал он озабоченно, - я как-то об этом не
думал. Честное слово, я... - он повернулся к дочери. - Гиацинта, а что, если у
нас обоих будут заколдованные мечи?