"Александр Мильштейн. Серпантин " - читать интересную книгу автора

пляже, с распределением ролей, с постановкой пьесы театрального деятеля и
заслуженного нудиста, отсидевшего в советское время пятнадцать суток за
нудизм... Когда Переверзев начал декламировать выученные наизусть идиотские
реплики, Линецкий попробовал прервать этот поток...
- Погоди, - сказал он, - а почему ты не поехал в Коктебель? Если именно
эти воспоминания стали причиной твоей "командировки"?
- Так я же там только что был. А мне сказали - аквалангисты знакомые, -
что в Форосе самая прозрачная вода. Интересно было тут понырять... И с
женщинами, по идее, должно быть не хуже. А если нет, тогда переметнусь в
Коктебель. Поглядим... Так вот, вторая жена от меня ушла, когда мой самый
близкий друг рассказал ей все. При том, что она знала про любовницу, и еще
всякое... - Переверзев как бы замялся.
- Что всякое? - настороженно спросил Линецкий.
- Что мы с девчонками иногда устраиваем групповые номера...
- Ну, бывает, - как бы со знанием дела сказал Линецкий, - но что же
тогда она не знала?
- Что у меня есть другая семья. Женщина, у которой ребенок от меня, и
они там точно так же считают меня мужем, отцом... Вот этого моя жена не
смогла перенести и ушла от меня...
- А зачем твой друг ей рассказал?
- Не знаю... Завидовал. Я тогда диссертацию защитил. Не смог это
пережить дружбан... А может, он хотел, чтобы жена не просто ушла, а к нему.
Она красивая была... Но скорее всего, просто завидовал... Ну и вот... Она
ушла, я остался с любовницей... То есть любовница стала моей женой... Тут-то
я и понял самое главное: никогда нельзя жениться на любовнице!...
Линецкий смотрел на пламя костра, больше не слушая откровения
преподавателя института физкультуры...
Который был кандидатом наук, между прочим, и бывшим чемпионом страны по
многоборью.
Линецкий уже успел узнать и то, что многоборье не одно. Что существует
целое множество многоборий. А в котором из них Переверзев был чемпионом,
Линецкий не успел узнать, как уже забыл. Он думал: "Многоженство,
многоборье... Более того: множество многоборий... Экое многообразие... Но
самое смешное, что в отличие от меня, сумасшедший великан защитился... И
похоже, что над диссертацией намерен работать и на море..."
- Да, - сказал Переверзев, - теперь уже над докторской.
И, видимо, чтобы не быть голословным, он протянул Линецкому общую
тетрадь в темной дерматиновой обложке. Линецкий открыл ее наугад, полистал.
Все страницы были испещрены... Но не отдельными большими буквами, как ему в
первый момент показалось, а фигурками человечков...
В одной строчке помещалось пять-шесть таких фигурок...
Посмотрев на них повнимательней, Линецкий увидел, что все они совершают
какие-то движения...
- В аспирантуре возникла проблема, - сказал Переверзев, - в моей
диссертации должны были быть тысячи рисунков, и за это надо было заплатить
художнику большие деньги. Пятьдесят копеек за каждый рисуночек. А денег у
меня нет. И никогда не было.
- Ну, и?
- Я сам научился рисовать!
- Молодец.