"Борис Минаев. Мужской день" - читать интересную книгу автораИногда я оставался дома один. Мама и папа уходили в гости к дяде Грише Кунину, папиному школьному другу. Он жил недалеко, возле Ваганьковского кладбища, там у него был зубной кабинет на дому, сын Игорь и дочка Юля. Иногда меня брали туда, а иногда нет. Примерно до наступления темноты я чувствовал себя очень хорошо, даже прекрасно. Я на полную громкость включал телевизор и смотрел все подряд. Если передавали классическую музыку, вставал на стул и дирижировал. Если было что-нибудь скучное, забирался на диван и, прислонившись ногами к стене, смотрел передачу наоборот - вниз головой. Или еще раскладывал всех своих плюшевых зверей и читал им лекцию о международном положении. Мне даже гулять идти не хотелось. Так было хорошо дома одному. Полная свобода! Я начинал думать - вот бы здорово пожить одному целую недельку, есть на завтрак бутерброды с горчицей, не ходить ни в какую школу (только если сильно захочется), читать книжки с утра, а ближе к вечеру отправляться в кино. Но когда небо вдруг становилось очень-очень синим, я начинал скучать. Я крутил телевизор с одной программы на другую, читал сразу три книжки, раскидывал всех зверей по углам, а потом подбирал их снова... А потом просто садился на стул и начинал ждать. Сначала ждал я очень бодро, мне даже нравилось сидеть и ждать. Воспитывать в себе терпение и волю. "Пусть мама и папа погуляют, даже задержатся, - говорил я. - Им же надо отдохнуть перед рабочей неделей. Пусть веселятся, смеются, танцуют..." кругу. "Пусть мама и папа сидят там, сколько хотят, - думал я. - Раз им так нравится. Зато когда они придут домой, то увидят, что их сын Лева не спит, не балуется, не играет со спичками, а сидит и тихо ждет". Но и этих мыслей тоже хватало ненадолго. Надо было опять придумывать что-то другое. "А что, собственно, такого? - пытался я переубедить сам себя. - Ничего такого. Не один же я сижу и жду. Все сидят и ждут своих родителей. Обычное дело. Подумаешь, какой выискался, один он посидеть не может..." Я вяло шлепал на кухню и начинал что-нибудь есть и пить. Надо сказать, что без мамы это превращалось в ужасно будничное, неинтересное занятие. Я выпивал стакана два сырой воды, съедал бутерброд с горчицей, и у меня сразу начинал болеть живот. Я ложился на диван и снова пытался думать. "Ну вот, - думал я, - теперь заболит живот, потом начнутся рези, колики, потом я потеряю сознание и буду тут лежать без сознания, а они все будут веселиться у дяди Гриши. Ну дела..." Я понимал, что теперь, когда за окнами стало совсем темно, уже можно начинать возмущаться маминым и папиным поведением. "Ну народ! - говорил я про себя возмущенно, даже злорадно. - Ну родители! Еще поискать таких родителей! Сын тут животом мучается, места себе не находит, волнуется, а им хоть бы что. Сидят себе, салат жуют столичный с помидорами". Мысли были какие-то неинтересные, пустые. Они тихо и стыдливо умолкали, |
|
|