"Борис Минаев. Мужской день" - читать интересную книгу автора

Мама не выдержала тишины, негромко включила телевизор. Там седой
генерал что-то говорил про наших славных танкистов и артиллеристов, летчиков
и моряков. Я сразу запомнил его слова. Гости зашумели, заговорили, как
обычно за столом, а я думал.
И когда стало совсем шумно, вдруг сказал:
- Мам, а можно я скажу?
- Что скажешь? - удивилась мама.
- Тост.
Дядя Юзя засмеялся и громко закричал:
- Дайте сказать тост! Ну что вы в самом деле! Мужчина ты или нет? -
обратился дядя Юзя ко мне. Но я уже не смотрел на него. Я ни на кого не
смотрел. Я набрал воздуха и крикнул:
- За наших славных артиллеристов, одержавших победу в Великой
Отечественной войне! Ура!
- Ура! - тихонечко закричал дядя Женя, веселый и молодой сын дяди Юзи.
Все засмеялись и немножко выпили.
- Молодец! - смачно крикнул дядя Юзя и снова положил в рот кусочек
селедки.
- Молодец-огурец! - промолвила мама и посмотрела на папу.
Папа улыбался, уставившись в тарелку.
И тогда я крикнул опять:
- За наших славных танкистов, одержавших победу в Великой Отечественной
войне! Ура!
Ничего другого я придумать пока не мог. Но все опять дружно засмеялись
и даже захлопали в ладоши. Только мама не смеялась. Она грустно смотрела на
меня. А когда все выпили, тихо сказала:
- За нашего дядю Лешу.
И выпила одна. Дядя Леша был мамин брат, он жил в Горьком. Папа звал
его "дядя Леша об одной ноге". Он приезжал к нам редко, ему ведь трудно было
ездить. Ногу он потерял на войне.
- А за интендантов? - весело крикнул дядя Юзя. Он на войне был
интендантом. "Обеспечивал войска всем необходимым", - сказал мне папа, когда
я спросил его, что это значит.
Но я уже никого не слушал. Щеки у меня горели. Мне было страшно весело!
Я так любил этот праздник! И этих людей! Мне так нравился мой длинный и
красивый тост!
- За наших... за наших... - запнулся я.
- Ура! - тихонечко закричал дядя Женя, и все опять засмеялись. С
каким-то облегчением.
Но я вспомнил! Вспомнил, за кого еще надо выпить!
- За наших славных летчиков, одержавших победу в Великой Отечественной
войне! Ура! - крикнул я и выпил лимонад залпом.
Но почему-то никто уже не смеялся. Все грустно смотрели в тарелки и
жевали. Стучали вилки.
Папа вышел из-за стола, взял меня под мышки и вынес в маленькую
комнату.
Я ничего не понял.
- За что, пап? - тихо спросил я.
- Подумай, - сказал папа и закрыл за собой дверь.
А за дверью дядя Юзя говорил громким шепотом: