"Борис Минаев. Мужской день" - читать интересную книгу автора

...Проехала иностранная машина. На секунду обернулся водитель в черных
очках. Гад! Думает, если в очках, я ни о чем не догадываюсь.
Иду дальше. Пусть проедет хоть сто иностранных машин. Голыми руками
меня не возьмешь. Я здесь все дворы знаю.
Слежка за врагом. Вот этот, в шляпе. Эх, прижать бы тебе браунинг к
пузу, спросить спокойно: "Служил у фрицев?" Но нельзя. Мирное время.
А вот из этого окна, если установить пулемет, вся улица будет
простреливаться. Попробуйте подойдите!
Странная фантазия овладела мной. Вдали тонко и тревожно запела труба.
Часто и глубоко дыша, я глядел в одну черную, мертвую точку пространства.
...Наутро я встал поздно, разбитый и усталый. И сразу крикнул маме:
- Ма, где моя военная рубашка?
- Может, умоешься сначала? - язвительно спросила она.
Я зашел в ванную и включил воду, постоял просто так, глядя в зеркало.
"Ничего не будет. Я все придумал", - отчетливо подумал я.
Во рту стало кисло от этой мысли.
- Ты нашла рубашку? - спросил я, выйдя из ванной.
- Да что с тобой сегодня! - она грохнула на плиту сковородку. - Все его
ждут, сидят голодные, а у него одни рубашки на уме.
В голосе мамы была какая-то растерянность.
- На! - она порылась в шкафу и кинула оттуда мою старую зеленую
рубашку. Я закрыл за собой дверь, лихорадочно переоделся и приложил погоны к
плечам. Погоны были велики. Непоправимо, немыслимо велики.
- Мама! - заорал я.
Она испуганно вбежала в комнату.
- Что с тобой? - крикнула мама.
- Пришей! Пожалуйста! Погоны! - медленно и четко выговаривая слова,
произнес я. Видно, было в моем голосе что-то военное. Мама сразу
послушалась. Она села на кровать и пятью грубыми стежками прикрепила погоны.
- На, носи! - сказала она. Погоны косо свисали, как крылышки дохлой
курицы.
Я упрямо натянул рубашку и посмотрелся в зеркало.
- А ты обрежь, - тихо сказал кто-то. Я обернулся. На пороге стоял дядя
Матвей и улыбался.
Картон оказался плотный, грубый, ножницам он не поддавался. На пальцах
сразу выступили ярко-красные рубцы. Зажмуриваясь от боли, пыхтя и нажимая
изо всех сил, я резал погоны.
Раз! И лопнула первая блестящая нитка. Раз! И лопнула вторая. Под
расползающейся материей выступил серый рыхлый картон. Одна за другой рвались
нитки. Обрезки картона выпирали из-под рваного материала.
В доме стоял горький, противный запах яичницы. На кухне громко орало
радио.
Я с наслаждением докромсал погоны и пошел на кухню.
Там стоял дядя Матвей в парадной майорской форме. - Я в парк Горького
иду! - весело сказал он. - На чертовом колесе катался?
Я сунул обрезки в помойное ведро и посмотрел ему в глаза.
А потом постарался улыбнуться. Как учила меня мама.

В ГОСТИ К ТЕТЕ РОЗЕ