"Василий Минаков. Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика) " - читать интересную книгу автора

Словно ушла отсюда война. Отгремела, отполыхала. И только мы по чьей-то
забывчивости остались и бороздим, галс за галсом, пространство меж
откипевшим, в дымах остывающим морем и серым от неосевшего пепла безликим
небом...
Зряшний расход горючки. Если в расчет не брать отрицательный результат.
"Тоже результат, - говорил в таких случаях наш начштаба, невозмутимый майор
Пересада. - Равноправный с другими, если разведка на совесть проведена".
Теперь не скажет. Не наш начштаба.
И подполковник Ефремов не наш командир, и... Не знаем, кому и
докладывать будем об этом полете и как там посмотрят на отрицательный
результат.
Как и на нашу совесть.
И все пять часов - в молчании. Команды, курс... Не задаются нам
разговоры сегодня. От последнего - на земле еще - до сих пор на душе осадок.
"Отрезанный ломоть уже мы для них, вот напоследок и выжимают!" [7]
Прилуцкий сморозил. И, обозлясь, зашвырнул в порыжелый бурьян едва
початую драгоценную "беломорину". Чем и сбил с толку стрелка-радиста.
"Эх, шту-урман..." - с силой выдохнул тот из груди весь воздух - точно
в надетый противогаз.
Это Панов-то Коля. С ним-то открытым текстом о чувствах, как с
девочкой, толковать.
Мне и вовсе бы не мешаться. И тоже черт дернул.
"Сбились с настройки, ребятки?" - сунулся выручать. Чего только и не
хватало.
Один Лубенец держался. Улыбку боялся нарушить свою. С утра сохранял ее
на мальчишески пухлых губах, будто в чем виноват был в стыдном.
Лубенец оставался. Приказ был такой. Воздушных стрелков и технические
экипажи оставить.
На приказы не обижаются.
- Курс на аэродром, командир?
Вот и теперь не то слово. Всегда говорилось - домой. И сразу теплей,
веселей становилось в машине, как бы ни измотались, сколько пробоин техникам
ни везли. Теперь пустота в шлемофоне. И в самолете - излишек пространства,
неполнота. Лубенца нет, главного балагура? Нашлись бы и без него. Не домой
летим, вот в чем дело, не на родной свой аэродром.
Садились и раньше не на своих. Когда дотянуть не хватало силы. Но
знали: подремонтируемся - и домой. Под "табачный навес", где нас ждут с
нетерпеньем...
Теперь не ждали.
Отправили - и не ждут.
Вот что он значил, этот "полет с заходом". Откуда и ломоть отрезанный -
от тоски.

* * *

Приказ есть приказ.
Прощальный вечер в столовой, шлепанье крепких ладоней по мощным плечам
и спинам, объятья до треска в костях, обещания помнить, писать, надежды на
то, что [8] родной наш тридцать шестой - непромокаемым, непробиваемый -
снова вернется на Черное море и мы снова, крыло к крылу, будем бить