"Александр Минчин. Факультет патологии " - читать интересную книгу автора

- Я ему уже предлагала, да он не хочет, - сказала Ира с огорчением.
Мне нравилось, как они разбирали, решая, меня.
- Как так не хочет? - казалось, обалдела Лилька.
- Ну, говорит, что ему учиться с нами и этого не надо.
- Что значит не хочет, - даже привстала Лиля, - да мы его сейчас
быстро, поехали ко мне домой, Ирка!
Как будто я не присутствовал. Это мне нравилось еще больше.
- Ладно, Лиль, успокойся, - сказала Ира, - мы будем друзьями, да, Саш?
Она решала справедливо: если не ей, то и никому не должно достаться.
- Конечно, - улыбнувшись, ответил я.
- Ты в какую группу пойдешь, Саша? - спрашивают меня они. - Иди к нам,
в пятую, а то у нас ни одного мальчика! Ладно?
- И того, другого мальчика тоже зови, - говорит Ирка.
- Тебе что, одного мало? Она загадочно улыбнулась.
- Пожалуйста...
- А где все остальные?
- Ты их имеешь в виду? - Да.
- В других группах. Я подумал.
- Тогда согласен, - сказал я.
- Ура! - закричала Ирка и поцеловала меня. Как своего.
- И я хочу, - сказала Лиля и сделала то же самое. - У-у, приятно-то
как.
Вторая лекция приближалась к концу, и до конца оставалось немного.
- Девоньки, вы, конечно, ценители большие, но мне кажется, здесь не
совсем подходящее место, чтобы этим заниматься. - Я повторялся.
(Я, правда, никогда в институте не целовался. И не представлял, что
такое возможно. Но то, что делали в этом институте, и особенно на этом
курсе, то смешно было даже упоминать о каких-то поцелуях... Таких пустяках.)
- Да подумаешь, мелочи какие! Это же просто шутки, игра!
Они сказали обе, сразу в два голоса. Их игры забавны, а забавы игривы,
подумал я.
Позже в деканате меня записывают в пятую группу, в которой учится Ира.
- Ну как тебе учится на новом курсе, Саша? - спрашивает Зинаида,
инспектор-секретарша.
- Прекрасно, Зинаида Витальевна, просто чудесно.
- Смотри учись только. А то маму твою было жалко, когда она здесь
плакала.
Я выхожу, дверь сама закрывается. У нас на редкость человечный деканат.
Я серьезно.
Немного позже, когда вечер опустился наземь, и замешалась в нем, как в
объятиях, темнота, я иду по Плющихе; это моя любимейшая улица, здесь
когда-то я начинал. То, что называется становиться мужчиной... И она была
центром для меня, это была моя Москва - Плющиха. Вдруг сзади слышу:
- Эй, парень, на "Мускат" не хватает, подкинь, пожалуйста, - с ним еще
двое.
Памятуя папины часы (в порту Архангельска), я отдаю им двадцать копеек,
последние, оставшиеся в кармане. У меня нет сил сейчас драться и доказывать
правоту и справедливость в этом мире. (К чему? Что это изменит, два новых
шрама по бокам моего лица - мне достаточно и одного, большого, у самого
подбородка.) И бороться против отрицательного. Мне хочется думать, я устал,