"Святослав Минков. Через девять месяцев" - читать интересную книгу автора

рассудки, в самом-то деле?
- Почему бы и нет, сударыня? Не имя красит человека! -
заявляет какой-нибудь неизвестный мудрец, сидя на диване.
- Даже наоборот - человек красит имя! - поясняет другой,
еще менее известный философ.
- Нет, я стою за модные, звучные имена и ни за что на
свете не отступлюсь! - натянуто улыбается мать, желая отра-
зить готовящееся на нее наступление.
Разумеется, когда гости, наконец, расходятся один за дру-
гим и супруги остаются одни, спор поднимается снова при зак-
рытых дверях, но на этот раз уже с подлинным ожесточением.
- К чертям твоего дядю вместе с его наследством! - озлоб-
ляется готовая на подвиг мать. - Я предпочитаю оставить ре-
бенка некрещеным, чем сделать его на всю жизнь несчастным с
этим отвратительным именем Амфитрион!
- Да разве ребенок только твой? - ворчит отец. - Он
столько же твой, сколько мой!
- Ничего подобного! Я его родила, я ему и выберу имя!
- Та-ак! Неужели ты его родила от воздуха? Я, стало быть,
не принимал никакого участия в этом деле - так, что ли?
- Меня это совсем не интересует! Пускай твой дядя Амфит-
рион усыновит какого-нибудь ребенка из детского приюта и,
если хочет, пускай называет его ласково хоть Триончиком! Мой
ребенок не будет носить его имени - и все тут!
- Да, но ребенок из детского приюта поедет за границу и
станет инженером, а наш пускай прозябает в каком-нибудь на-
логовом управлении простым писаришкой из-за твоей глупой
фантазии?!
- А ну-ка, скажи мне, мой милый, если уж ты заговорил о
фантазии, помнишь ли, что ты мне обещал одно время перед
свадьбой? Возьмем богатых посаженых, а они нам купят спаль-
ню. Хорошо, взяли мы богатых посаженых, а где же эта их
спальня? Что нам купили твои знаменитые богачи? Шесть кофей-
ных чашек и мышеловку! Вот и все их подарки. А дядя твой при
его скупости и того не даст, если ты даже захочешь окрестить
его именем не одного, а двенадцать детей!
И, как это очень часто бывает в подобных случаях, братцы
мои, отец замигал в замешательстве глазами и решил отсту-
пить, так как почувствовал себя побежденным.
После этого маленькая человеческая личинка, закутанная в
пеленки и положенная, как библейский Моисей, в Корзинку, бы-
ла записана на следующий день в приходской метрической книге
под именем Благоцвет, к величайшему удовольствию своей поэ-
тической матери.
И Благоцвет Печигаргов входит, как говорится, в жизнь -
сначала с соской, затем с погремушкой, а после с велосипеди-
ком, пока не пройдут годы и он не затеряется в пестром мура-
вейнике человеческих существ, столь же безликий и неизвест-
ный, как и миллионы его собратий, которые были встречены при
появлении на белый свет с таким же триумфом.