"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автора

присутствовало и разнообразие. Здесь каждый дом олицетворял некую суть своих
хозяев, может быть, строения проектировались по их заказу. Да, они были
все-таки разные. Разнообразные в однообразии. Однако всех их объединяло
нечто общее. И вечером, дома, Иван Кириллович определил это нечто:
могущество, несокрушимость, богатство, которое недоступно для тех, кто за
главной стеной, окружившей этот город-призрак. Но у каждого дома в этом
нечто своя ниша - первый этаж, второй, третий... восьмой. А все они вместе -
единство, кирпичное и несокрушимое.
...Они все ехали, ехали и ехали - город был огромен. Ни названий улиц,
которые кружились, пересекались, ни нумераций зданий, ни одного деревца в
скверике. Голо - шаром покати. Пустынно: ни людей, ни одной хоть
какой-нибудь собаки, ни одной припаркованной к чему-нибудь машины. Ивану
Кирилловичу показалось, что этому городу не будет конца. "Здесь можно сойти
с ума", - покорно подумал он, погружаясь в непонятную меланхолию. И у него
вырвалось с тоской:
- Здесь есть какая-нибудь жизнь?
- Есть, Иван Кириллович... - тут же отозвался Корчной. - Есть жизнь.
Самая разнообразная. Она за забором. И сейчас вы ее увидите. А по-настоящему
бурная жизнь начинается часов с десяти вечера... и, случается, до раннего
утра.
- Да кто же здесь живет?! - воскликнул Любин.
- На все ваши вопросы ответит Арчил Тимурович. Мы приехали.
"Опель-корса" уперся в двустворчатые ворота в кирпичном заборе, за
которым несокрушимо стоял трехэтажный дом из трех кубов, соединенных, как
потом понял директор музея, в букву "П". Николаич на своем пультике нажал
кнопку. Створы ворот бесшумно разошлись в стороны. Машина вкрадчиво въехала
во владения Арчила Тимуровича Табадзе.
- Не спешите выходить, Иван Кириллович, - сказал Корчной, видя, что
Любин заерзал на своем сиденье.
Бесшумно и медленно объехали коттедж. Иван Кириллович успел увидеть,
что "земельная собственность" Арчила Тимуровича огромна и действительно
полна жизни. У одноэтажного здания с большими широкими окнами кучно стояло
несколько легковых машин, между ними сновали молодые люди в синих
комбинезонах; на большой, с причудливыми фигурами, клумбе два садовника,
тоже в синей униформе, что-то неспешно высаживали; в отдалении большой
эллипс (он был светло-желтый или от песка, или от опилок), обнесенный белой
сверкающей сеткой; молодая женщина, в спортивной брючной форме, в жокейской
шапочке на голове, гоняла по кругу на длинном корде белую стройную лошадь. И
это было завораживающее зрелище. "Я нахожусь в какой-то сказке", - подумал
Иван Кириллович. Хотел еще о чем-то подумать, но не успел. Машина, сделав
крутой поворот, уткнулась в глухую стену с такими же, как при въезде в
усадьбу, воротами - и сектор обзора исчез.
Створы ворот разошлись в стороны, бетонная дорожка устремилась под
уклон. "Опель-корса" осторожно покатил по ней. Оглянувшись, Иван Кириллович
в заднее стекло увидел, как за ними закрылись ворота.
А машина уже стояла над ремонтной ямой. И рядом с ней, над такой-же
ямой, возвышался огромный черный внедорожник "лендровер"; впрочем, его
названия Любин не знал.
Николай Корчной распахнул дверцу.
- Прошу, Иван Кириллович.