"Виктор Александрович Миняйло. Звезды и селедки (К ясным зорям-1) " - читать интересную книгу автора

- Оно и твое тоже! - строго сказала София. - Для кого все это копила?
- Ай!
Долго и сердито молчали.
Держа шпильки в зубах и выпятив грудь, София закручивала косу в узел,
изучала в зеркальце, вмазанном в стене, раздосадованное лицо дочки.
Пригладила волосы, повязала косынку и только потом сказала:
- Сходи к бабке Зайчихе, спроси, может, завтра придет... А я ей,
скажешь, платок в гостинец привезу.
Не успела договорить, как Яринки и след простыл.
Вернулась запыхавшаяся, с влажными от счастья глазами, и в голосе ее
было столько радости, что захлебывалась.
- Сказали баба - придут чуть свет... - И впилась в лицо матери
выжидающе-восхищенным взглядом. - Вот видите... видите!.. - и бросилась к
сундуку. Выкидывала одежду прямо на пол, искала праздничную.
- Тю, шальная! - в сердцах крикнула София. Подобрала все разбросанное
и стала складывать одно к одному на скамье.
...Почти до полуночи не могла Яринка заснуть, не давала спать и
матери. Трагическим шепотом сетовала, что нет у нее красных сапожек, и
бархатной корсетки нет, и зеленого платка, как у Марии Гринчишиной, нет, и
что она голая и босая, и стыдно ей на люди показаться.
София сначала отругивалась - вот завидущая, - потому как и черевики у
тебя, мол, на высоком подборе есть, и монисто янтарное с дукатами, и шаль
черная кашемировая с красными цветами, и пять подушек, и рушники льняные
вышитые, и свитка белая, и кожух длинный, еще и кожушок, и на зиму сапоги
юфтевые, и шесть простынь, и шерстяные одеяла, и полотна беленого семь
поставов, и... и... - бормотала, бормотала, пока не заснула, так и не
пересчитав всего дочкиного приданого.
На следующий день, перед выездом, София при бабке Зайчихе перещупала
всех кур, подоила корову, отнесла молоко в погреб, позакрывала все, где
только мог замок висеть, и лишь тогда, облегченно вздохнув, оставила дом и
хозяйство под надзор черноликой и широкобровой, глуховатой бабке Зайчихе.
Чтобы было чем и самой поторговать, пристроила в соломе на телеге
вместительное лукошко с десятью копами* яиц, сложила в платок несколько
миллионов, завязала в узелок рубля два серебром, сунула за пазуху,
проверила сбрую на конях, привычно высвободила им гривы из-под
нашильников, не очень сердито побранила Яринку за то, что обула черевики -
покроются пылью, и только тогда, высоко держа вожжи, по-мужски зачмокала
на коней.
_______________
* К о п а - единица счета, равная шестидесяти.

Яринка сидела на передке рядом с матерью горделиво и напряженно -
отчасти от сознания важности момента, а еще и от того, что мать уселась
свободно и была так широка в бедрах, что Яринке почти не осталось места и
ее клонило к матери на плечо.
Девушка искоса посматривала на мать и гордилась ею - из-под белого в
синий горошек платка, нависшего шалашиком, черной блестящей гусеницей
шевелилась бровь, а глаз был светлый и прозрачный с точечкой солнца в
темном зрачке, молодой глаз в пушистых ресницах, и Яринка даже
позавидовала, потому что у нее нет таких ресниц, у нее, у Яринки, они