"Виктор Александрович Миняйло. Звезды и селедки (К ясным зорям-1) " - читать интересную книгу автора

Яринке тоже захотелось спать, но нервное напряжение, необычность
окружающего, боязнь пропустить что-то очень радостное, неповторимое,
памятное на всю жизнь, разогнали дремоту, и она опять запела.
Серо-желтые кони, радуясь, что вырвались на широкий простор, кивали
головами, фыркали от пыли, прядали ушами, вбирая звуки весны. Майская
земля, серая и твердая, обросла густой и пышной бородой зелени по канавам,
и дорога устремлялась вдаль извилисто, как хвост воздушного змея, стонала,
отзываясь эхом под серебристо-голубыми шинами колес.
Проезжали одно за другим села. Было воскресенье. Празднично разодетые
девчата и молодицы стояли, опираясь локтями на жерди тынов, парубки в
пиджаках внакидку, из-под которых виднелись пестрые манишки вышитых
сорочек, в синих картузах с лакированными козырьками, которые каким-то
чудом держались на упругих чубах, бросали в рот семечки и страстными,
горячими, ласково-насмешливыми взглядами ощупывали стройную фигурку
Яринки, отчего лицо ее вспыхивало румянцем и вся она покрывалась потом.
Девушка сердито щурила продолговатые темные глаза и, не выдержав,
показывала им язык. Парубки гоготали, а Яринка еще гибче выпрямлялась, как
зачарованная змейка.
На бревнах сидели степенные мужики с пушистыми усами. Настороженные
голубоглазые деды строго глядели на Яринку, ожидая, очевидно, знаков
уважения. И она кланялась им (парубкам не поклонилась бы!) и с радостью
замечала, как серые руки дедов степенно тянутся к соломенным шляпам.
Проезжали мимо высокой каменной церкви. Двери ее были распахнуты
настежь, оттуда доносился тонкий стройный напев. На паперти было много
людей. Потный мужчина с полуаршинными усами, без картуза, видимо навеселе,
тоже подтягивал хору, сам себе дирижируя руками. Рыжий теленок, каким-то
образом попавший за ограду, долго и бессмысленно смотрел на него, потом
мотнул головой и снова принялся пастись.
Мать и попадья, подняв глаза на купола, перекрестились. Учительница
Евфросиния Петровна безучастно смотрела на облачка. Яринка тоже хотела
перекреститься, но побоялась учительницы и только мысленно приложила
пальцы ко лбу, к животу и плечам.
Есть ли бог или нет его, а она боялась, чтобы в грозу ее не убило
громом.
Припекало.
Дорога выбежала на опушку леса.
Кобыла, запряженная слева, забеспокоилась. София остановила лошадей и
начала неумело подсвистывать им.
Попадья и учительница сползли с телеги и, смешно сгибаясь, будто
крались на бахчу (наверно, заболели поясницы), направились в кусты.
Яринка, облизывая пересохшие губы, склонила голову к коленям.
- А ну-ка, ступай и ты! - сказала София дочери. - А то в городе
повсюду на замочке.
Все скоро вернулись.
Долго ехали петляющей лесной дорожкой; телега подпрыгивала на
корневищах, было свежо, сыро и немножко страшно. Здесь, сказывают люди,
почти каждый день шкарбаненковские бандюги кого-нибудь да ограбят. Бывает,
что и убивают, но только мужчин, а над женщинами измываются... Яринка даже
съежилась, но мать заметила это и успокоила...
- Не бойся, глупенькая, они все по ночам. Днем не показываются... А