"Виктор Александрович Миняйло. Звезды и селедки (К ясным зорям-1) " - читать интересную книгу автора

чистым сердцем - когда смеясь, а когда и плача над судьбами людскими -
составлять не летопись, нет, а только скромные свои комментарии. Но имею
ли я на это право? Жена моя любимая, Евфросиния Петровна, обзывает меня
если не дурнем, то неразумным. Но скажите мне, люди: ведь любая жена, даже
если она опекает в жизни корифея науки, руководит им, была ли она
когда-нибудь высокого мнения об уме собственного мужа?..
И я признаю за ними за всеми это право, ибо ни один из мужчин, каким
бы он ни был умником, не сможет народить дитя, а каждая женщина, даже не
царица Савская или Клеопатра, способна на этот высокий, божественно мудрый
акт. Да еще и не единожды!..
И я так думаю: среди тех простаков мужчин, которые наплодились черт
знает для чего, я - не последний. Да и прожил уже немало - давненько
разменял пятый десяток... Вот это и дает мне право заострить перо и, как
говорят люди, - с богом!


ГЛАВА ВТОРАЯ, с которой, собственно, и начинается эта книга и в
которой автор рассказывает о Софии Корчук, ее дочке Яринке да еще о
Шлёме с Голубиной улицы

- Яринка, поди-ка сюда! - позвала София Корчук свою дочку.
Услыхала ее девушка или не услыхала, но только сверкнула терновым
глазом на мать, а сама продолжала воевать с наседкой: никак не могла
загнать ее в сени. Распушив хвост, шагнет упрямая птица раза два, потом
поворачивается и - шасть под руками; а желтенькие цыплята пушистыми
мячиками катятся по спорышу за нею, да так, что даже кувыркаются. Девушка
ловко собирает цыплят в подол, наседка на миг замирает, а потом бросается
за своими детьми, Яринка прикрывается локтем и отворачивает лицо от
рассерженной наседки, чтобы, чего доброго, в глаза не клюнула. А цыплята
пронзительно пищат в подоле, от них жарко и щекотно ногам. Пятясь перед
наседкой и смеясь, Яринка заходит в сени, осторожно освобождает цыплят из
подола на дерюгу, перепрыгивает через наседку и прикрывает дверь.
- Ага, обманула! - радуется она и вприпрыжку бежит к матери. - Чего
вам?
София с улыбкой смотрит на дочку. "Боже мой, вон какая вымахала!"
Яркая, вся в складках, юбка выше щиколоток делает девушку еще стройней и
гибче, - перетянута в талии, как оса. Загорелые ноги с высоким подъемом и
длинными худыми ступнями так и мелькают, словно у водяной курочки, когда
та торопится в камыши.
Смуглое лицо с ровным румянцем на щеках, с едва заметным пушком на
верхней губе было открыто матери своею нежностью и добротою.
"Отец, вылитый отец... - подумала София. - Быть ей счастливой... -
Теплая щемящая волна подкатилась к сердцу: - Дай-то боже, дай боже!.."
Рослая, как и отец, с неширокими покатыми плечами, хотя и худенькая,
но не тощая, глаза темные, цвета спелого терна - тоже как у отца. В
молодости он походил на застенчивую девицу. София и до сих пор не
понимала, как такого могли взять в солдаты. Как он мог стрелять из ружья,
людей убивать?.. Или штыком колоть, если и мышь вилами, бывало, не
приколет? София как завидит серую, бросается за нею по всем углам, а
Микола только улыбнется и скажет: "Да пускай себе... Ну, посмотри, со