"Александр Мирер. Перелепи мое лицо" - читать интересную книгу автора

Николаевич поставил Якова у доски, книжищу отнес на свой стол, заглянул а
нее. И зачитался, понимаете? Читал минут семь, а на уроке это целая
вечность. Потом книгу не отобрал, а вернул Яшке - тот уме успел нарисовать
на доске корабль и еще написать сверху: "Галеон XIV век". Вернули ему
книгу! Мы по детской беспечности не придали этому событию значения. То
есть сначала не придали. Но после убедились, что Кир-Ник смотрит на Яшкино
читательство "вот так" - сквозь пальцы. А сам Яков "развернулся во всей
красе и стал себя вести, как в избе-читальне". Это все - выражения
Кир-Ника, который всегда изъяснялся мудрено. Но когда мы были в третьем
классе, он не выдержал и отобрал у Яшки "Происхождение видов" Дарвина.
Даже вызвал родителей.
Хороший человек, а поступил плохо. Впрочем, откуда ему было знать, что
у Якова такие родители? Яшка молчал, к себе домой никого не пускал, даже
нас. Буркнет: "Да ну их..." и спрячется за книжкой. Он говорил мало, зато
читал при всех удобных и неудобных случаях. И в тот день, когда он шел по
заснеженному, солнечному переулку в гости к Андрею, к другу, было видно,
что идти ему никуда неохота. Сидел бы и читал...
Необыкновенные люди - все чудаки. Это уж точно.


Войдя к Андрею в комнату, Яков сказал:
- А хорошо у тебя. - И огляделся, будто попал сюда не в тысячный раз, а
в первый. Залез с ногами в большое кресло и стал совсем маленьким, совсем
тощим - шмыгал носом. Правую руку он почему-то держал за отворотом
пиджака. "Как простуженный Наполеон при Ватерлоо", - рассказывал Андрей.
Потом рассказывал мне, а Якову он ответил:
- Да чего... Ничего хорошего не вижу...
- Тихо и чисто... Все равно не поймешь... Блестит все.
Андрей эту блеск-показуху ненавидел, вел из-за чего бои с матерью.
Нескончаемые, как у Наполеона. А она сочинила издевательскую песню о сыне:
"Тупицам-взрослым не дано постигнуть нас, безмерно-сложных, - как ценно от
бутылки дно, когда его в карман положишь". Всем, кроме сына, песня очень
нравилась. И нам с Яковом.
- Где уж нам понять, - сказал Андрей. - Послушай, почему этот, со
второго этажа, назвал тебя вором? И ты - стерпел?
- А я и есть вор, - Яков выдернул руку из-за пазухи и брякнул на стол
металлическую авторучку. И уставился на нее, как цыпленок на удава.
- Ха! - выдохнул потрясенный Андрей. - Шариковая? Да зачем? Да я бы
тебе, - он потянулся к столу, договаривая: - ...подарил.
Яков мгновенно спрятал ручку. Отрубил:
- Такого не подаришь.
И рассказал странную историю - о дружбе, о любви к чтению и о соседе со
второго этажа, ретушере по профессии.


Борис Иванович появился в Яшкином доме недавно - осенью. Он поменялся
квартирами со вдовой профессора Зайцева. Яков дружил с профессором -
по-моему, это не удивительно. Профессор давал Якову те книги, которые наш
друг читал в классе и прочих местах. Потом Зайцев умер. В конце лета. И
его жена сказала, что часть своей библиотеки профессор завещал отдать