"Рауль Мир-Хайдаров. Двойник китайского императора [D]" - читать интересную книгу автора

следует показать хорошему псинхиатру - мне кажется, деньги уже свели его с
ума.
- Почему? - с заметным любопытством потонропил он Шарофат. Золото не
шло у него из головы.
Но Шарофат имела в виду другое: ее действинтельно не интересовали ни
деньги, ни золото, стенкавшееся в дом, обилие того и другого и поведение
мужа вызывали в ней порой отвращение - оттого она искала уединения в
надуманной, отвлеченной от жизни поэзии и неожиданном увлечении
антинквариатом.
- Ты ведь знаешь, я не вмешиваюсь ни в твои дела, ни в его - так
воспитали дома, так вымушнтровал меня ты. Раньше я не замечала, как и с чем
он уходит на работу и с чем возвращается, мое дело женское: чтобы он ходил
аккуратным, был сыт и в доме был уют, комфорт. Но вот года два назад я стала
замечать, что почти каждый день он приходит домой то с портфелем, то с
"диплонматом", а уходит на службу с пустыми руками. Такое не могло не
броситься в глаза, хотя, повтонряюсь, я не ставила целью шпионить за мужем,
вмешиваться в его дела - это я на тот случай, чтобы ты не подумал обо мне
плохо. Когда в доме скопилось портфелей и "дипломатов" сотни четыре, я
сказала шутя: Хаким, не пора ли нам открыть галантерейный магазин? Если бы
ты видел, как обрадовался он моей идее! На другой день он привез завмага
галантерейного магазина с крытого базара, и все вывезли, почистили, на
радость мне, все углы в доме.
Но он опять продолжал каждый день приходить с "дипломатом" или
портфелем, один мощнее друнгого и, конечно, с новехоньким. Сначала я думала:
может, специфика работы такая - важные документы каждый день к вечеру
поступают, потом отбросила эту версию - не такое уж у нас богатое
государство, чтобы респектабельными "дипломатами" разбрасынваться. К тому
же, если бы они принадлежали МВД, значит, были бы похожи один на другой.
Потом я решила, что это - подарки: и портфель, и "дипломат" до сих пор
в дефиците да и модны. Но зачем же начальнику ОБХСС тысяча "диплонматов"?
Абсурд какой-то! Мое женское любопытство взяло верх, и, ты уж меня извини,
стала я поднглядывать, когда он по вечерам, поужинав, скрынвался у себя в
кабинете с очередным "дипломатом" и, запершись, проводил там долгие часы.
Порою я, не дождавшись его, одна засыпала в нашей ронскошной спальне или в
глубоком кресле у телевинзора.
И что ты думаешь - оказывается, он приносил деньги... Когда меньше,
когда больше, и целыми вечерами он перебирал, сортировал, пересчитывал
купюры. Приносил он всякие деньги: от замусонленных рублевок до новеньких,
хрустящих сотеннных - эти ему были очень по душе, я видела. Если бы ты
знал, с каким наслаждением он предавался своим ежедневным тайным делам! Он
постоянно вел какие-то записи, что-то фиксировал в толстых амбарных книгах.
На мой вопрос, чем он заниманется по ночам, он неизменно с улыбкой вежливо
говорил: служба, служба, дорогая, тайна, ты же знанешь, твой муж
государственный человек, полковник. Поначалу меня это смешило, я даже
развлекалась, представляя, чему он предается в единственные свонбодные часы:
ведь он тоже, как и ты, уходит на работу спозаранку, возвращается затемно,
ни субнбот, ни воскресений.
Мне казалось, что, появись ты в те вечера, когда он приезжает с
"дипломатом", и займись мы люнбовью при открытых настежь дверях, он бы этого
не заметил - так он бывает поглощен деньгами.