"Рауль Мир-Хайдаров. Путь в три версты" - читать интересную книгу автора Пришла зима, холодная, снежная. Занесло дороги. Где-то спешно и
безрезультатно чинили отопление, мерзли в квартирах, а в кабинетах дорожников на всю мощь пылали раскаленные голландки. В окне, прихваченном изморозью, белел заснеженный сад, и Каспаров все удивлялся чистоте снега, пока вдруг не вспомнил, что соседствующий цементный комбинат с осени на реконструкции. Захотелось, как в детстве, на мороз, слепить снежок и запустить повыше, ощутить на губах прохладу и непередаваемый вкус чистого снега, но неожиданное желание быстро пропало. Бесшумными шагами он мерил сдвоенный кабинет отдела, ненадолго задерживаясь у теплых печей. Кира Михайловна, родившая долгожданного мальчика Сережу, была в отпуске, должна была вернуться через год. Дамир Ахатович привык к тому, что работа, которой он занимался, всегда прямо зависела от него: и качество ее, и количество. Теперь, до конца одолев премудрости планирования на уровне управления, он понял, как мало зависит от него, а он ведь гордился втайне тем, что больше десяти лет проработал на стройке рабочим, думал, какая у него мощная база, какой фундамент для новой работы. Считай, ничего не пригодилось, разве что он по-своему воспринимал слова "выполнение плана", "повышение производительности труда", потому что сам ранее и план давал и выработку увеличивал. - Чиновник, настоящий чиновник,- однажды вроде в шутку вырвалось у него. Но эта мысль приходила все чаще и уже не казалась смешной. Он был уверен, что его работу - собирать ли сводки недельно-суточного отчитываться ли по различным формам - вполне могла бы выполнять Юлия, одолей она какие-нибудь годичные курсы. А сделать что-нибудь большее - в принципе не зависело от него. План на год спускался свыше, когда уже заканчивался первый квартал, и не было случая, чтобы он не менялся несколько раз в году. Среди года вдруг выясняется, что плановые объекты не имеют технической документации, а имевшие документацию, неожиданно лишались финансирования. За четыре года службы Каспарова сами критерии оценки менялись трижды, причем главными становились самые полярные требования. И от своего бессилия Дамир Ахатович терял интересе к работе. Иной бывший его гвардеец, расскажи ему Каспаров о своих тревогах, ответил бы: "Не блажи, Дамир Ахатович, сидишь в тепле и уюте, не перетрудился, с премиальными получаешь больше, чем когда вкалывал то на морозе, то на жаре по десять часов в день. Многие, брат, позавидовали бы твоему положению". "Многие еще не все", - всплыли в памяти слова отчима. И сны о Степном с самой осени, они были тоже неспроста. Дамира Ахатовича мучило и другое. За последние годы он пришел не только к убеждению, что занимается не своим делом, но и понял, что он не горожанин, - странное открытие в тридцать пять лет. В армии выбирать не приходится, город или деревня, куда попадешь. Позже не мог отказаться от комсомольской путевки - вся бригада решила, а ведь была мечта вернуться в Степное, похожие сны снились и на последнем году службы. Потом пошли времена, когда в сутки спал по пять часов: работа - учеба, как заведенный, ничего вокруг себя не видел. |
|
|