"Рауль Мир-Хайдаров. Путь в три версты" - читать интересную книгу автора Днем он лазил на крышу, менял лопнувшие листы шифера, устанавливал
новую телевизионную антенну. Бетонировал в подполе. Из-за сырости, да и времени стены рушились, оползали, и уже был риск хранить там картошку или держать что-нибудь из мелочи: кружок масла, кусок мяса, бутыль молока... По утрам Дамир Ахатович с удовольствием копался в огороде. Прежних соседей, которых знал Дамир и которые помнили, что у Марзия-апай есть сын, не было. Все соседи новые, лет пять - десять как переселились в Степное из аулов и маленьких сел, старые хозяева уехали в близлежащие города Оренбург, Уральск, и Каспаров чувствовал, как они настороженно оглядывали его из своих дворов, не заговаривали пока. А вечером с матерью они пошли по гостям, и Каспаров беспокоился, что подарков, которые он захватил, как казалось ему, с запасом, не хватит и на треть родни. Но мать успокоила, заверила, что никого не обделит. С улыбкой и нежностью Дамир Ахатович наблюдал, как мать со своей подругой, распахнув сундуки, стоящие в зале вдоль стен, доставали оттуда какие-то платки, платочки, косынки, полотенца, разноцветные отрезы ситчика, штапеля, гремящие бусы, гребешки, даже детские резиновые игрушки, и все это вперемежку с его подарками раскладывалось в определенном, понятном только им порядке. Возвращаясь однажды от родственников, Марзия-апай вдруг сказала: - А я ведь уже отчаялась тебя дождаться. Спасибо, что приехал. Жаль, невестку и внука не видела, и отчим о том жалел, и, думаю, обижался на тебя за это. Ведь он тебя любил, перед смертью сам сходил в сельсовет, отписал дом тебе. И деньги, что ты присылал, не разрешал мне тратить. Много ли нам надо, да и сам он до смерти при деле был, не мог сидеть сложа руки, не умел. Целы деньги, на книжке лежат, возьми, коли надо... За столом, за непременным самоваром, засиживались они долго. Дамир Ахатович расспрашивал о соседях, о родственниках, к которым предстояло вечером идти, спрашивал о своих давних друзьях и приятелях... - Мало кого вижу, сынок, - отвечала Марзия-апай, - одни, как и ты, разлетелись по свету, заскочут в кои годы на день-другой по пути в Сочи, разве увидишь... Другие рядом, в Актюбе или Оренбурге, этих вижу чаще, некоторые в больших начальниках ходят, на блестящих машинах приезжают. Раньше часто спрашивали, интересовались - как там Дамир? А теперь то ли я их не узнаю, то ли во мне твою мать трудно признать, сильно сдала я в последние годы... Да и редко из дому выхожу теперь, надо сказать. Один Бахыт всегда приветы передает, обрадуется он тебе. - Бахыт! Ну и мучил его наш Монгол! Помнишь, мама, Монгола? - Помню, сынок, помню... В тот год, как ты уехал в город, угодил он под поезд, мы не писали тебе, не стали огорчать... - Бедный Монгол... А где работает Бахыт? - На элеваторе, механиком... - Разве он учился? - Нет, не учился, не пришлось, он ведь с четырнадцати лет на элеваторе, вырос там, а новой элеватор считай, вырос с ним. К железкам у него, видимо, талант в крови. Как со службы пришел, на другой день прямо в солдатском заявился на элеватор, на старое место, слесарем-ремонтником. Я ведь там тоже пять лет проработала, для пенсии стажа оказалось маловато. А вскоре Бахыт уже бригадирил. Редко какое собрание без доброго слова о нем проходило. И |
|
|