"Григорий Ильич Мирошниченко. Ветер Балтики " - читать интересную книгу автора

другого аэродрома. Отсюда не дотянем!
- Вы опередили мое сообщение, - закуривая папиросу, сказал
генерал-лейтенант. - Бомбить Берлин вы будете с другого аэродрома. И немцы
должны узнать об этом только после того, как над ними будут рваться наши,
советские бомбы.
Из информации Жаворонкова становилось ясно, что только балтийским
летчикам сейчас по плечу такая задача. И вот почему.
- В последних числах июля, - говорил командующий, - немцы предприняли
массовые налеты на Москву. Верховное немецкое командование хочет перед всем
миром продемонстрировать силу германской армии и тем самым подорвать
моральный дух советского народа.
Взяв указку, Жаворонков подошел к карте, на которой была нанесена
обстановка на фронте.
- Взгляните сюда, - предложил он. - Сейчас заканчивается июль.
Противник углубился на нашу территорию в среднем на шестьсот километров.
Расстояние от ближнего пункта на линии фронта до Москвы составляет примерно
четыреста пятьдесят километров. Линия фронта удалена от Берлина на тысячу
километров. И даже больше. Какой вывод сделал Гитлер и его генералы? Вывод
очень простой: Берлин для советской авиации неуязвим! Немцам, по-видимому,
известно также, что наши Военно-Воздушные Силы имеют на вооружении дальний
бомбардировщик ДБ-три. Радиус действия ДБ-три с бомбовой нагрузкой не
позволяет нам при нынешней ситуации на фронте произвести ответный бомбовый
удар по Берлину с основных тыловых аэродромов. Таким образом, оперативное
преимущество в военных действиях против столиц, бесспорно, сейчас на стороне
немцев.
Жаворонков последний раз глубоко затянулся папиросой и, притушив ее,
повел указку на север, туда, где было обозначено Балтийское море.
- У вас, на Балтике, обстановка несколько иная, хотя тоже не очень-то
веселая, - сказал он. - Здесь части восьмой армии удерживают еще северную
часть территории Эстонии, а также острова Эзель и Даго. Таким образом, Эзель
и Даго представляют единственные места для базирования нашей авиации, откуда
мы можем достигнуть Берлина. Согласны, Преображенский? - спросил генерал.
- Продумано, по-моему, очень верно! - ответил Евгений Николаевич.
- Что же касается деталей, - пожимая на прощание руки Преображенскому и
Оганезову, сказал командующий, - то прошу соображения доложить утром.
Командир и комиссар, закрывшись в уединенной комнате, занялись подбором
экипажей.
Склонясь под зеленым абажуром, они старались предусмотреть все: и
будущие маршруты полетов, и время, и противодействие противника, тщательно
изучали подробный план Берлина с его огромными пригородами.
С отбором экипажей трудно будет, - советуясь с комиссаром, сказал
полковник. - Обид не оберешься от тех, кто останется дома. Законные обиды!
Не дожидаясь утра, Преображенский поспешил к генералу.
- Вот видите, - сказал генерал, - действительно поспешили. Зачем вы
поставили себя одним из первых? Это ваша давнишняя привычка. Думаете, что
лучше вас никто до Берлина не долетит?
- Да нет, не это, - ответил, смущаясь, полковник. - Я командир полка и
должен быть первым. Командир полка всегда должен быть первым.
- Не всегда. Вспомните Чапаева. Он очень точно сказал, где и когда
должен быть командир. Вы забываете, что ваш помощник Федоров Кузьма