"Григорий Мирошниченко. Азов " - читать интересную книгу автора

- Не узнала, - промолвила Ульяна. - Чего-то Гришка сердится. Гришка
будто царю доложил отписку воеводы, а царь ногами топает, кричит. Что дальше
будет, дьяк сам не ведает. Но лиха много будет, говорил.
- Подарки дьяк возьмет?
- Подарков дьяк не будет брать: боится. Султан беспрестанно строчит, да
крымский хан все строчит жалобы на вас, донских казаков!
- Султан? - переспросил Старой. - Султан не в новость нам. И хан не в
новость. Отродье басурманское. Я сам пойду к дьякам. А тебе, Ульянушка,
спасибо за вести, хоть и недобрые они... Что ж там воевода нацарапал?
- Про то про все я не дозналась. Гришка мне ничего не сказывал. Он
только то твердил, что ежели я кому о том единожды хотя поведаю, то дыбы нам
не миновать.
- Да что ты, бог с тобой! Вот я седни сам в приказ пойду. Сам все
дознаю.
- Ой, не ходи! - взмолилась Ульяна. - Ой, не ходи, Алеша! Выжди денек.
- Да нет, пойду. Беды я не накличу на тебя.
- Ой, не ходи! - твердила Ульяна.
Но атаман уже не слушал ее.
- Ну, казаки, - кивнул он,- берите шапки. В приказ пойдем.
Старой и казаки пошли в Посольский приказ, надеясь увидеть там дьяка
Гришку Нечаева.
Москва котлом кипела. Еще гудел тягуче медный колокольный звон. Возле
церквей толпились всякие люди: родовитые бояре, дворяне, боярыни и боярышни,
дети дворянские, гости царские, мужики сермяжные, торговцы. Москва
крестилась и молилась.
Разбойный приказ был на замке: все дьяки, подьячие да палачи из
Разбойного ушли на площадь. На площадь понесли клещи, длинные трехжильные
кнуты, топоры, жирно просмоленные веревки, ножи, похожие на сабли, - ими уши
резали ворам. Кого-то нынче запытают насмерть? Кого-то засекут кнутами,
кровь пустят? Кого-то башенные приворотники поволокут к высокой дыбе и там,
после пытки, сняв с дыбы окровавленное человеческое мясо, швырнут в колымагу
с сеном или бездыханное тело под стены чужого дома выбросят, -
нищие-божедомы подберут!
Стрельцам на Красной площади работы было много. Бердышами
остроконечными сдерживали нахлынувшую толпу, покрикивали на всех,
замахиваясь, приказывали не шуметь. А шум людской меж тем не унимался.
- Вот те и царь Михайло! - выкликала баба, держа мальчишку за руку. -
Москву построил, а пытку на государстве не перевел.
- Царь - от бога пристав, - степенно заметил рядом мужик.
- А вот бояр думных не смиряет он. Бояре ставят на своем, - сказал
другой, краснобородый мужик. - Не ведает царь, что делает псарь. Московские
бояре, дворяне да стольники всегда уйдут от царской кары... - Озираясь,
краснобородый мужик прибавил: - А ныне многие люди разбойников у себя
укрывают, а к иным боярам разбойники рухлядь* привозят, а те ее принимают.
Царь же говорил боярам: "Не станете разбойников хватать и казнить - велю с
вас взыскивать по жалобам вдвое, а самим вам быть от меня в казни и
продаже". И выходит - боярам все разбойные дела вести приказано. А они,
убоясь казни да продажи, лютуют над невинными людьми. До бога высоко, до
царя далеко! - сказал он в заключение и, тряхнув рыжей бородой, затерялся в
толпе.