"Валентина Ивановна Мишанина. Ворота времени (Повесть и рассказы) " - читать интересную книгу автора

ароматного чая, заваренного душицей. Мама наливает полную кружку горячего
чая и пьет маленькими глотками. А мне удивительно, что на улице и без того
невыносимая жара, а она еще пьет горячий чай. Потом она спрашивает, все ли
в порядке дома, и опять берется за серп. Обедать пока рано. Ольга начинает
помогать матери, вяжет снопы и складывает их в крестцы. Мне тоже хочется
работать вместе со взрослыми, но Ольга сердито отмахивается и говорит,
чтобы я не крутилась под ногами. Я сажусь на сноп и наблюдаю за женщинами.
Рядом с матерью жала Аксюта Локстинь. Она с трудом нагибалась, ей мешал
большой живот. Поэтому она часто выпрямляется и подолгу смотрит в небо.
- Аксюта, ты не дождичка ждешь? - в шутку спрашивает мама. - А то
домой шла бы, пока не поздно, - уже серьезно советует ей.
- Большого дождя не хочу, а от маленькой тучки не отказалась бы, - в
тон отвечает она.
Мне надоедает сидеть на снопах, и я незаметно для всех вхожу в рожь.
Здесь я как в диковинном лесу. Тяжелые колосья устало покачиваются над
моей головой, касаясь усиками моих волос. Я выбрала борозду пошире и пошла
по ней дальше. Не стало слышно хруста колосьев, голосов женщин. Где-то
рядом кричит перепел: "Пить-пирить, пить-пирить!.." Жаворонок поет
красивее, думаю я, потому что поет по-мокшански.
Вот-вот я должна выйти на другой край поля. Издали поле всегда
казалось золотистым платком, наброшенным на склон горы. И вот сколько уже
прошла, а все нет ему конца. Далеко уходить боялась, вдруг заблужусь.
Правда, бабушка, говорит, что, пока светит солнце, заблудиться стыдно. Я
поднимаю голову и, прищурившись, смотрю в небо, на нем ни единого облачка,
а солнце совсем маленькое, но на него невозможно смотреть, такое оно
яркое. И все же я смотрю и по нему узнаю, в какой стороне наше село. В это
время рядом что-то зашуршало. Я присела на землю и, вытянув шею, стала
шарить глазами меж колосьев. И тут увидела прямо перед собой серого
зверька с большими ушами. Заяц! Он встал на задние лапки, задвигал
передними, принюхался. Я невольно пошевелилась, и моего зайца будто ветром
сдуло. Когда я возвращалась обратно, то услышала какое-то беспокойство в
голосах женщин. И вдруг раздался крик. Я в ужасе побежала вперед. Мне
показалось, что какая-то беда случилась с моей матерью. Не помня себя, я
выбежала на жнивье. Три женщины возились у одного крестца, остальные
собрались в сторонке.
- Мама, мамочка! - диким голосом закричала я.
Женщины, что стояли в кучке, оглянулись. Мама отделилась от них и
подала знак, чтобы я притихла.
В это время кто-то из женщин у крестца радостно воскликнул:
- Сын! Сын!
Все заулыбались. Женщины разом заговорили, всем хотелось что-то
сказать.
- Мам, а мам, - потянула я ее за подол, - а кто это так страшно
кричал?
- Тетя Аксинья, - сказала она спокойно.
- А чего она кричала? - не унималась я.
- Человек родился, доченька. Он ведь всегда рождается с криком, чтоб
все услышали, что он на свет появился.
И тут же раздался такой настойчивый детский плач, каким плачут самые
маленькие дети.