"Душан Митана. Конец игры " - читать интересную книгу автора

Так что будь любезен, заткнись, потому что в нормальной жизни ты ни черта не
понимаешь. Жизнь - это нечто другое, чем когда ты расставляешь перед камерой
своих размалеванных идиотов и приказываешь им пороть всякую чушь из своих
кретинских сценариев, которые так успешно и на полном серьезе кропаешь. Иди
ты, знаешь куда, а если уж тебя мучит совесть, так лучше накинь ей сотню или
перестань снимать эту хреновину и начни делать что-нибудь путное, полезное.
Ну отправь же наконец этих словацких графинь, княгинь и герцогинь на
какую-нибудь фабрику или в коровник... Ну ладно, камрад, извини, ты же
знаешь, я говорю это не то чтобы всерьез... я же знаю, что у тебя уже в
печенках сидят все эти салонные штучки-дрючки, что ты с радостью занялся бы
современностью... А со старухой Кедровой не умничай! Если тебя мучит
совесть, что ты ее эксплуатируешь, успокойся и выбрось все из головы. Она
прикидывается такой жалкой и несчастной, но даю голову на отсечение, что в
матрасах у нее столько грошей, что тебе до смерти не выколотить. Ноет, ноет,
а под сурдинку ржет над нами - раз они такие идиоты, пускай гонят монету.
Вот такие дела, камрад...
Туда-растуда твою птичку, когда продираешься сквозь Геленину логику...
мысли его прервало настойчивое на-званивание телефона.
- Это звонят милоспани,[6] - заглянула в дверь Кедрова. - По-быстрому
оденьтеся, не разговаривать же вам с ними нагишом, они на это больно
чувствительные.
Он натянул джинсы, несмотря на запреты старой Кедровой, для которой они
были "срамной спецовкой, в какой ходют нешто побродяжки", и, хотя телефон
без передыху названивал, спокойно стал рыться в шкафу в поисках рубашки.
Завороженно уставился на Геленино вечернее платье; оно было из шелковой
парчи грязно-розового цвета, сшитое в романтическом стиле, с пышно
собранными рукавами и сильно расклешенной юбкой. Купил он его из чистого
озорства. Знал ее вкус и понимал, что она никогда это платье не наденет;
просто хотел проверить, насколько серьезно она относится к своим принципам;
самыми излюбленными ее словечками в ту пору были ПРИНЦИПИАЛЬНО и АБСОЛЮТНО.
Подарки, которыми мы хотим по-настоящему порадовать любимого человека,
принципиально должны быть абсолютно бесполезными, утверждала она с
обезоруживающей непосредственностью. Он до сих пор так и не разобрался,
искренно ли она радовалась этому платью или просто изображала радость, чтобы
оставаться верной своему принципу абсолютной бесполезности истинных
подарков. Во всяком случае одно он знал точно - это платье она ни разу не
надела.
Наконец он вытащил из шкафа легкую летнюю рубашку палево-красного
цвета. Телефон продолжал упрямо названивать - это значило, что Кедрова была
несомненно права: звонят "милоспани", как она называла его мать. Наверняка
это мама, кто еще так долго торчал бы у телефона, если никто на звонок не
отзывается. В этом названивании ему явственно чувствовалась материнская
властная настойчивость, более того, возмущение: как это можно не поднимать
трубку, когда звоню Я - Алжбета Славикова! Взглянув на часы, он утвердился в
своем предположении: в это время мать отправлялась за покупками и никогда не
забывала позвонить ему из телефонной будки рядом с магазином
самообслуживания.
Он знал, что мать до сих пор не примирилась с его женитьбой, хотя в
последнее время словно бы покорилась судьбе и впала в летаргию; или ее уже
утомила многолетняя враждебность?