"Душан Митана. Конец игры " - читать интересную книгу автора

Гелена, узнав об этом, была приятно польщена; смеялась довольно,
сладко, будто он почесывал ее по животику. А Регора? Тот молча, с высоты
своего величия улыбался, как-никак ниже его достоинства отрицать такую
вопиющую бессмыслицу; особенно, если она цветет пышным цветом и без его
усилий. Лишь по истечении времени, когда сплетне уже грозило забвение, когда
родились сплетни новые, что ж, пришла пора оживить и ее, бедняжку, ведь она
еще не совсем испустила дух - она просто затаилась. Ну, а как оживить ее? Да
хотя бы тем, что ее опровергнуть! Замдиректора Регора вдруг, ни с того ни с
сего, по прошествии полутора лет, опроверг на профсоюзном собрании ничем не
оправданные пересуды, которые, к сожалению, все еще бытуют в определенных
кругах и которые суть не что иное, как гнусные каверзные сплетни,
подрывающие основы социалистической морали... все мы хорошо знаем, что
товарищ Славик был назначен на должность режиссера по общеизвестным
причинам, и правомерность этого назначения он более чем убедительно доказал
успешной самостоятельной работой, и так далее и тому подобное, кто все это
упомнит.
Это было смелое, веское, принципиальное и честное выступление - сплетня
аж визжала от радости; а Славик был уверен, что Регора снова мило
потешается - на его счет. Но мог ли он в чем-либо упрекнуть его? Пожалуй,
лишь в бестактной неуместности опровержения - пусть даже с самыми лучшими
намерениями.
Что оставалось Славику делать? Набить морду всякому, кто говорил, что
Гелена путается с Регорой? Он окончательно выставил бы себя на посмешище,
признав тем самым, что допускает такую возможность. Делать вид, что ему все
до лампочки? Он подозревает, что это правда, поэтому и молчит, будто воды в
рот набрал, вы же знаете, пан коллега, без ветра и лист не шелохнется, нет
дыма без огня, хи-хи-хи, возможно...
ВОЗМОЖНО - вот оно, то самое злополучное словечко. Никакой уверенности,
но сколько же этих возможностей! Унизительное бессилие, не за что уцепиться,
нет той колючки, которую он мог бы вытащить из пятки, хотя болезненно
ощущает, что в пятку что-то вонзилось. Подозрение, да, мучит его подозрение,
он подозревает ее с тех пор, как знает, хотя - смешной парадокс - Гелена
убеждена в обратном. Ты холоден, как мороженая селедка, ты б, наверно, и
бровью не повел, затащи я даже чужого мужика в нашу постель! Она упрекала
его именно в равнодушии! Знала б она, как ошибается! Если б догадывалась,
как пожирает его ревность! А может, догадывается? Может, нарочно возбуждает
в нем неуверенность? Хотя нет, людям надо доверять, не смеет же он думать,
что она уж такая бестия. Нет! Ему удалось напрочь обмануть ее этой своей
тяжко вымученной способностью самообладания. А что за этим скрывается? Страх
быть осмеянным. Нет, он никогда не даст понять, никогда, ни при каких
обстоятельствах, что страдает или - еще того хуже - ревнует. Ревность, как,
впрочем, и всякую страсть, он считал проявлением инфантильности,
романтической трухой, недостойной взрослого человека. Со страстями - то же,
что с корью, говорил он. В детстве человеку трудно от нее уберечься, что ж,
в конце концов, каждый возраст имеет право на свои болезни. Но корь у
взрослого человека? Извините, это же по меньшей мере смешно: ревность -
пошлая штуковина, проявление жалкой слабости - он что, какой-нибудь Отелло?
Наконец, он просто соблюдает договор; они же с самого начала
договорились о независимости и взаимном доверии. Честный уговор, достойный:
каждый должен уважать независимость другого, мы должны друг другу доверять.