"Софья Митрохина. Мы сражались в полку "Нормандия?- Неман" " - читать интересную книгу автора

Мы любили свою родину, мы имели при себе оружие, мы отказывались
считать акт о капитуляции Франции законным. Местные французские
колониальные власти вели дипломатические переговоры с вишистским
правительством о правомерности перемирия. Это давало какую-то надежду. Но
18 июня 1940 года командир французских ВВС в Сирии и Ливане собрал нас
всех на нашей авиабазе, чтобы объявить: колониальные французские власти в
Сирии приняли условия перемирия. Некоторые из нас заплакали, услышав это
сообщение. Я же не мог плакать, я бесился и в присутствии шестисот человек
громко выкрикнул: "Фрицы были биты и снова будут биты!" За это я, конечно,
получил дисциплинарное взыскание и был взят под учет и надзор как
неблагонадежный - мой выкрик расценивался как конкретный акт неповиновения
и подстрекательства.
Но моя фраза была не только эмоциональным пожеланием: как и все мы, я
знал, что 18 июня из Лондона по радио прозвучало обращение генерала де
Голля, призывавшего всех французов, где бы они ни находились, вступать во
вновь формируемые им Силы Сражающейся Франции (ССФ), чтобы вместе с
союзниками продолжать борьбу против Гитлера. "Самозваные правительства
сдались, поддавшись панике, забыв честь, отдав страну в рабство. Между тем
ничто еще не потеряно, потому что эта война - мировая война... Наша родина
в смертельной опасности. Давайте все бороться, чтобы спасти ее!"*
_______________
* 7 июня 1940 года подпольный Центральный Комитет французской
Коммунистической партии передал обращение превратить войну с
гитлеровской Германией в "народную войну за свободу и независимость
родины". Так было организовано героическое Движение Сопротивления.
Возникшее в Лондоне движение за освобождение Франции получило
название "Свободная Франция" (с июля 1942 года - "Сражающаяся
Франция"), во главе которого находился генерал Шарль де Голль.

Призыв генерала де Голля прозвучал из Лондона, поэтому на следующий
же день мы вместе с моим товарищем явились в английское консульство и
просили консула помочь нам перебраться в Палестину, а потом в Лондон, к де
Голлю. Нам было холодно отказано, но визит этот, как я узнал позже, не
остался незамеченным.
Шесть месяцев спустя, в конце декабря 1940 года, я неожиданно получил
приказ покинуть Ливан в 24 часа и прибыть на крупную авиабазу в южной
Франции. Я отправился туда на пароходе вместе с женой, дочерью и младшим
братом.
Commandant d'Armes этого парохода знал меня лично еще по прежней
службе, и он предупредил меня, предварительно взяв слово молчать о нашем
разговоре, что ему вручили на меня целое дело, где указано, что я -
"потенциальный голлист", и уж во всяком случае не сторонник петеновского
режима.
- В ваше дело занесен также и визит к английскому консулу, и
некоторые частные высказывания. При высадке во Франции вас, скорее всего,
ожидает увольнение из армии.
Я поблагодарил за честное предупреждение и по прибытии сразу же взял
причитающийся мне отпуск, чтобы устроить семейные дела: определить в школу
брата, снять квартиру и оглядеться. Наяву все казалось еще более
нереальным: формально юг Франции пока не был оккупирован немецкими