"Софья Митрохина. Мы сражались в полку "Нормандия?- Неман" " - читать интересную книгу автора

здесь, в колониях. В ответ они все равно пели мне свою песенку про
королеву, впрочем, не выдавая меня.
...Мы подходим к Ардэну. Этот порт - в руках англичан. На нашей мачте
горит красный огонь - знак, что мы потеряли управление. Идем зигзагами,
тщательно имитируя признаки лжеаварии. Пропустили! Уф!
Порт Джибути. Причал. Матросы в последний раз пропели мне "королеву",
но провожали очень тепло. Я спускаюсь по трапу под звуки их песенки. Мне
жаль, что я не смог убедить их. Удивляюсь, поражаюсь их слепоте.
Потом они еще дважды приходили в Джибути, звонили мне, звали на борт
и кормили-поили. Эти "пиры" во время изнурительного голода в осажденном
городе - не позабыть, и не позабыть их дружбу.
А заминированному кораблю оставалось жить считанные недели: 5 мая
1942 года англичане атаковали бухту Оранж, где находился "Бугенвилль".
Сигнальными флажками атакующие передали предложение сдаться без боя и
перейти на сторону Свободных Сил Франции. Ответом были отказ и огонь.
Заминированный крейсер взорвался. Некоторым удалось спастись, и завязался
рукопашный бой в порту. Почти все моряки "Бугенвилля" погибли. Я переживаю
до сих пор, что не смог убедить их бежать к английским союзникам. Они были
смелые, честные люди, но вековые предрассудки и социальная слепота
оказались сильнее их. Слепо выполнили они и последний приказ петеновского
Морского Командования.


* * *

Каждого из вновь прибывших в Джибути летчиков принял лично, с глазу
на глаз, командир ВВС Французского Сомали майор Дельже. Мне он сказал
следующее: "Эйхенбаум, вы прибыли в Джибути добровольно. Здесь мы на
строгом военном положении, мы оккупированы, блокированы врагами, наши люди
умирают с голоду, все французские дети и женщины эвакуированы в Мадагаскар
или во Францию. Мы не позволяем ни малейшего проявления сочувствия в
сторону англоголлистов. И помните: мы здесь не шутим, чуть что - сразу
расстреливаем. Вам полезно узнать об этом".
Как оказалось, в Джибути уже были удачные и неудачные попытки
бегства. Поэтому руководство принимало различные предосторожности,
особенно на авиаполе: на ночь и в нелетную погоду из моторов под личную
ответственность дежурного вынимались детали. Ангары запирались на замки, а
часовые в каждого подошедшего стреляли без предупреждения.
Эти порядки существовали уже два года и всячески
"совершенствовались".
Обстановка была мрачная: в гарнизоне выпускали вишистскую газету, где
сообщали, что немецкие войска вот-вот победят Советский Союз, что
Сталинград пал. Поощрялись также доносы на патриотов: "Кто скажет, где
находится голлистская сволочь, получит две пачки сигарет". Радиоприемники
были изъяты у населения, и хотя в официальную информацию не верилось,
оснований для оптимизма было мало.
Иногда над городом появлялся английский самолет. Низко кружа, он
сбрасывал листовки с призывом бить гитлеровцев. В этих листовках была
также информация о поражениях вермахта на русском фронте, и это вселяло в
нас надежду. Но таких вестей было мало: действовал приказ - по всем