"Владимир Митыпов. Долина бессмертников" - читать интересную книгу автора

нагорья древней Азии... призрачные, как мираж, табуны диких лошадей...
сигнальные огни на вершинах лысых холмов... силуэты диковинных всадников...
и полынная горечь вечности... Да, да, наконец-то все это связалось,
заговорило, ожило...

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ехать было совсем не обязательно, и он это прекрасно сознавал, но
все-таки поехал. Быть может, это голос крови властно позвал в дорогу, а быть
может - память о детстве...
Последнее кочевье миновали около полудня, а сейчас длинный летний день
уже близился к концу, и за все это время ни один человек не промелькнул даже
где-нибудь вдали. Пустынна была местность, несмотря на обилие воды и травы.
Лишь беркуты, ходившие в поднебесье огромными кругами, да одинокие волки на
вершинах отдаленных холмов провожали глазами торопливо мчавшийся на юг отряд
вооруженных всадников. Во главе отряда, сидя чуть боком, как все степняки,
скакал шаньюй Тумань, глава державы Хунну, объединяющей двадцать четыре
рода. Всегда жизнерадостный, нрава открытого и общительного, он был сейчас
хмур и задумчив. Не сдерживая поводьями своего крупного серого жеребца и не
оглядываясь, он на рысях брал крутые подъемы и пересекал мелкие речки,
уверенный, что его телохранители, нукеры, неотступно следуют за ним.
С вершин перевалов шаньюй мельком оглядывал открывающиеся взору новые
дали и становился все более мрачен. Нечто зловещее чудилось в безлюдье и
молчанье благодатного края, расположенного почти в самом центре Великой
Петли. Тишина здешних мест была сродни тишине перед грозой, и Тумань это
чувствовал. Все началось несколько лет назад, когда Ин Чжен,[10] князь удела
Цинь, покорил соседние княжества и объявил себя хуанди - императором под
именем Цинь Шихуанди, а новообразованной державе дал название своего удела -
Цинь. Вначале, пока оставались послевоенные неустройства и еще не улеглись
всяческие распри, император очень опасался хуннских набегов. В ставке Туманя
то и дело появлялись послы Дома Цинь. Они привозили знаменитые шелка,
сотканные в Линьцзы, золотые украшения, рисовое вино, прославленные лаковые
изделия из Чэнду, наложниц и дорогие одеяния. Послы подолгу жили в ставке,
что-то вынюхивали, осторожно толковали о возможности заключения договора
"мира и родства", однако точно ничего не обещали. Такая игра в переговоры
продолжалась до появления у южных границ Хунну многочисленных войск во главе
с Мэнь Тянем[11], который слыл лучшим полководцем Дома Цинь. С этого времени
отряды циньцев чуть ли не ежедневно переходили пограничные межи и нападали
на хуннские кочевья, разоряя их дотла, а людей угоняя в рабство. Уцелевшие
хунны покинули свои земли и откочевали на север. Теперь Мэнь Тянь, пользуясь
правом сильного, готовился занять обезлюдевшие земли. Зная это, шаньюй
Тумань спешил успеть проститься с родными местами и совершить последнее
жертвоприношение над могилами предков.
"Непонятно мне, почему проклинают меня по всем кочевьям хуннской
земли, - горько думал он, стискивая в руке плеть. - Духи предков
разгневались на нас. Никогда еще держава Хунну не была в столь плачевном
состоянии. Со стороны восхода грозят дунху, с заката напирают юэчжи, в
полуденной стороне стоит Мэнь Тянь с большими силами... Что делать шаньюю?
Объявить поход? Но в какую сторону света, против кого? Против всех сразу?
Безумие, безумие... Это значит погубить державу и весь народ. Нет, ждать,