"Владимир Митыпов. Геологическая поэма" - читать интересную книгу автора

жестко встряхнули машину. АН-2, легкий и крепенький, как байдарка,
настойчиво продирался вверх. Буйствовал мотор, прозрачный винт рубил воздух.
Высота уже не ощущалась как высота - она незаметно превратилась в расстояние
до земли.
Облака, еще час назад сохранявшие некое мрачное единство, уже
распались. Их растеребило, распушило, выбелило, и солнце ныряло в них, как
огненный колобок в новогодних сугробах. Только с одного из облаков далеко
впереди, под углом к курсу самолета, косо свешивалась дымчато-серая кисея
дождя. Сквозь лобовое остекление кабины открывался черт знает какой простор,
наполненный голубизной, слепящим светом и как бы острым морозцем от снежной
белизны облаков. И среди этого ошеломительного простора скромняга АН-2,
честно выжимающий свои сто восемьдесят километров в час, казался висящим на
одном месте.
Оба пилота сидели с отрешенными лицами людей, профессионально
пребывающих в ежесекундной готовности к действию. Валентин подумал, что в
общем-то находится в равном с ними положении: все, что можно, он уже
рассчитал, прикинул, необходимая документация при нем, в туго набитой
полевой сумке, а если же и произойдут какие-то непредвиденные случайности,
то решения придется принимать, исходя из обстановки; поэтому самое лучшее
сейчас - спокойно ждать и не изматывать себя бесконечными прогонами
вариантов, - так будут целее нервы и сберегутся силы. Главное, чтобы
Стрелецкий - этот "маг структурной геологии", как утверждала молва, -
оказался на месте. Лично за себя Валентин не беспокоился - он был уверен в
своих профессиональных возможностях. Еще желторотым студентом-дипломником он
сумел когда-то разобраться в издавна неясном положении структур одного из
районов Восточных Саян, доказав существование малозаметного, но крайне
важного разлома, который с тех пор как-то само собой стал именоваться в
среде геологов "тектоническим швом Мирсанова". Большинство специалистов и по
сей день твердо полагало, что имеется в виду старший Мирсанов, Даниил
Данилович, и Валентин никогда не пытался развеять это заблуждение.


9

Геолог во втором поколении, он даже предположительно не мыслил себя вне
геологии, и ему казалось, что эта убежденность пребывала и пребывает в нем с
первого дня сознательной жизни. В общем-то, так оно и было.
Мать свою, тоже геолога, Валентин помнил смутно - она погибла перед
самой войной, когда ему едва исполнилось два года. Рос он в деревне, в
многодетной семье отцовой сестры. О геологии, равно как и о матери, в ту
пору получил он от тетки сведения хоть и краткие, зато сильные: "Понесло же
Машку в эту распроклятую экспедицию! Бабское ль это дело! И сама, дура,
пропала, и дите сиротой сделала!" В результате маленький Валя очень живо
представлял себе такое: где-то в темном лесу живет огромная косматая
"экспедиция" с кровавыми глазищами и когтистыми лапами, которая стережет
какие-то камни и губит бедных мам. "Мама Вера, а экспедиция страшная, да?"-
спрашивал он. Измученная оравой детей, а потому вечно сердитая "мама Вера"
разражалась в адрес "распроклятой экспедиции", где "сплошное варначество"
(тоже непонятное и жутковатое слово!), такими ругательствами, что у
растерянного мальчика попеременно возникали желания то отыскать "экспедицию"