"Владимир Митыпов. Геологическая поэма" - читать интересную книгу авторажестко встряхнули машину. АН-2, легкий и крепенький, как байдарка,
настойчиво продирался вверх. Буйствовал мотор, прозрачный винт рубил воздух. Высота уже не ощущалась как высота - она незаметно превратилась в расстояние до земли. Облака, еще час назад сохранявшие некое мрачное единство, уже распались. Их растеребило, распушило, выбелило, и солнце ныряло в них, как огненный колобок в новогодних сугробах. Только с одного из облаков далеко впереди, под углом к курсу самолета, косо свешивалась дымчато-серая кисея дождя. Сквозь лобовое остекление кабины открывался черт знает какой простор, наполненный голубизной, слепящим светом и как бы острым морозцем от снежной белизны облаков. И среди этого ошеломительного простора скромняга АН-2, честно выжимающий свои сто восемьдесят километров в час, казался висящим на одном месте. Оба пилота сидели с отрешенными лицами людей, профессионально пребывающих в ежесекундной готовности к действию. Валентин подумал, что в общем-то находится в равном с ними положении: все, что можно, он уже рассчитал, прикинул, необходимая документация при нем, в туго набитой полевой сумке, а если же и произойдут какие-то непредвиденные случайности, то решения придется принимать, исходя из обстановки; поэтому самое лучшее сейчас - спокойно ждать и не изматывать себя бесконечными прогонами вариантов, - так будут целее нервы и сберегутся силы. Главное, чтобы Стрелецкий - этот "маг структурной геологии", как утверждала молва, - оказался на месте. Лично за себя Валентин не беспокоился - он был уверен в своих профессиональных возможностях. Еще желторотым студентом-дипломником он сумел когда-то разобраться в издавна неясном положении структур одного из важного разлома, который с тех пор как-то само собой стал именоваться в среде геологов "тектоническим швом Мирсанова". Большинство специалистов и по сей день твердо полагало, что имеется в виду старший Мирсанов, Даниил Данилович, и Валентин никогда не пытался развеять это заблуждение. 9 Геолог во втором поколении, он даже предположительно не мыслил себя вне геологии, и ему казалось, что эта убежденность пребывала и пребывает в нем с первого дня сознательной жизни. В общем-то, так оно и было. Мать свою, тоже геолога, Валентин помнил смутно - она погибла перед самой войной, когда ему едва исполнилось два года. Рос он в деревне, в многодетной семье отцовой сестры. О геологии, равно как и о матери, в ту пору получил он от тетки сведения хоть и краткие, зато сильные: "Понесло же Машку в эту распроклятую экспедицию! Бабское ль это дело! И сама, дура, пропала, и дите сиротой сделала!" В результате маленький Валя очень живо представлял себе такое: где-то в темном лесу живет огромная косматая "экспедиция" с кровавыми глазищами и когтистыми лапами, которая стережет какие-то камни и губит бедных мам. "Мама Вера, а экспедиция страшная, да?"- спрашивал он. Измученная оравой детей, а потому вечно сердитая "мама Вера" разражалась в адрес "распроклятой экспедиции", где "сплошное варначество" (тоже непонятное и жутковатое слово!), такими ругательствами, что у растерянного мальчика попеременно возникали желания то отыскать "экспедицию" |
|
|