"Владимир Митыпов. Геологическая поэма" - читать интересную книгу автора

районах.
Рассчитано помедлив, Валентин встал и с ленцой, прогулочным шагом начал
пересекать площадь по диагонали. Он видел, как группа, за которой он
следовал, у дверей "Байкала" разделилась - после краткого прощанья
Стрелецкий с главным геологом вошли в гостиницу, а двое других сели в,
видимо, поджидавшую их машину и укатили.
Валентин вошел в вестибюль минутой позже и, оглядевшись на всякий
случай, установил, что ни профессора, ни его спутника здесь нет. "Двести
восемнадцатый - это, кажется, в левом крыле, - припоминал он, поднимаясь по
лестнице. - Заходить следом неудобно... Надо выждать хотя бы минут пять..."
Он уселся в холле второго этажа, выбрав крайнее кресло, с которого можно
было видеть сумрачную даль коридора с глухой ковровой дорожкой, дверными
нишами по обе стороны и единственным окном далеко в торце.
Ему доводилось слышать, сколь иногда капризны бывают именитые старцы, и
из этого следовало, что очень многое может зависеть от первого впечатления,
которое он произведет на Стрелецкого. Надо было срочно избрать наиболее
рациональную линию поведения, а это, при полнейшем незнании характера
почтенного профессора, представляло немалую трудность. Валентин задумался.
Как обычно бывает в таких случаях, в голову лезло черт-те что, только не то,
что нужно. Ни к селу ни к городу вспоминались давно слышанные истории из
студенческого фольклора о чудаковатых профессорах. Например, о математике,
который якобы никому за свою жизнь не выставил оценки выше
"удовлетворительно", говоря при этом, что все в мире знают математику на
"уд" и "неуд", сам он знает ее на "хорошо", а на "отлично"- лишь один
господь бог... Или о другом профессоре, сразу говорившем экзаменуемому:
"Шпаргалки есть? Если есть, один балл плюс, ибо составить грамотную
шпаргалку - для этого надо хорошо овладеть материалом".
Промаявшись безрезультатно минут десять, он так и не пришел ни к чему
толковому. "И чего это я буду лебезить? - вдруг подумал он с внезапным
раздражением. - Что я, бедный родственник, пришедший за толикой от щедрот
богатого дядюшки? Останемся самими собой!"
Решительными шагами Валентин приблизился к двести восемнадцатому номеру
и, сказав сам себе: "Ну, форвертс!". - твердо постучал. В ответ донеслось
глуховатое "да-да", и Валентин толкнул дверь.
Стрелецкий, в белой сорочке, стоял перед зеркалом, вдумчиво повязывая
галстук. Главный геолог сидел в глубине комнаты возле низенького журнального
столика. В комнате было светло, тихо, уютно, слегка пахло одеколоном -
видно, профессор только что побрился.
"Явно куда-то собирается, - пронеслось в голове. - Черт бы побрал наше
пресловутое сибирское гостеприимство! Может, старику оно как раз в тягость:
у него гастрит, язва желудка, печень... Может, ему слаще всего пища для ума,
а они со своим медвежьим хлебосольством..."
Валентин выдержал точно отмеренную паузу и неторопливо, с достоинством
произнес:
- Здравствуйте, Андрей Николаевич!
- Добро пожаловать, молодой человек, - звучно отозвался Стрелецкий, на
миг отвлекаясь от зеркала.


11