"Патрик Модиано. Вилла "Грусть"" - читать интересную книгу автора

ладонь. Он вернулся с блюдом "нисского салата". Ивонна разложила салат по
тарелкам.
- Ну как, вкусно?
- Гра-фу пра-ав-да пришлось по вкусу? - обратился он к Ивонне.
И, по-моему, безо всякой насмешки, с чисто парижскими юмором и
любезностью. Кстати, я никак не мог понять, откуда у этого "савойца" (ведь
сказано же в статье об Ивонне: "Она уроженка наших мест") такое отличное
произношение, какого и в столице теперь не встретишь.
Нет, они совсем друг на друга не похожи. У Ивонны такие правильные
черты лица, тонкие руки, изящная шея, что рядом с ней он казался еще более
грузным и неуклюжим, чем тогда, когда сидел в кресле. Мне очень хотелось
бы знать, в кого она такая зеленоглазая и рыжеволосая, но я слишком уважал
французские семьи и их тайны, чтобы спросить об этом. Где теперь отец и
мать Ивонны? Живы ли они? Чем занимаются? Я по-прежнему потихоньку
наблюдал за Ивонной и ее дядюшкой. Оказывается, у них есть что-то общее в
манерах. Например, оба низковато держат нож, когда режут, и медленно несут
вилку ко рту, оба одинаково щурятся, отчего вокруг глаз образуются
морщинки.
- А вы кто по профессии?
- Никто, дядя, - отвечает Ивонна, прежде чем я успел открыть рот.
- Неправда, - пролепетал я. - Неправда. По профессии я писатель.
- Писатель? Вы - писатель?
Он посмотрел на меня безо всякого выражения.
- Я... я... - Ивонна уставилась на меня с дерзкой усмешечкой. - ...я
пишу книгу. Вот.
Я лгал так уверенно, что сам себе удивился.
- Вы пишете книгу? Книгу?.. - Нахмурившись, он слегка пододвинулся ко
мне. - Детектив, что ли?
Он улыбнулся с облегчением.
- Да, детектив, - прошептал я. - Именно детектив.
В соседней комнате с шипением зазвонили часы. Они все звонили и
звонили. Ивонна слушала их, приоткрыв рот. Дядюшка взглянул на меня: ему
было досадно, что они принялись звонить так не вовремя. Они фальшивили, и
я никак не мог понять, что же они вызванивают. Лишь когда он гаркнул:
"Только проклятого Вестминстера не хватало!", я догадался, что эта
какофония - лондонский колокольный звон, правда очень унылый и тоскливый.
- Проклятый Вестминстер совсем ополоумел. Он все время бьет по
двенадцать раз... Я сам с ума сойду с этим мерзавцем. И как я его до сих
пор не выбросил... - Он говорил о часах, словно это был какой-то его
личный враг. - Ну что, слыхала, Ивонна?
- Я же тебе сказала, это мамины часы. Отдай их мне, и дело с концом.
Он внезапно побагровел от ярости, так что я даже испугался.
- Они останутся у меня! Поняла? У меня.
- Ладно, дядя, ладно... - успокаивала его Ивонна. - Пускай они
останутся у тебя. Возьми себе этот паршивый Вестминстер.
Она взглянула на меня и подмигнула. Он убеждал меня в своей правоте:
- Поймите, если не станет проклятого Вестминстера, мне будет одиноко...
- А мне эти часы напоминают детство, - сказала Ивонна. - Они всегда
мешали мне уснуть...
И я представил, как она лежит в кроватке в обнимку с плюшевым мишкой,