"Патрик Модиано. Вилла "Грусть"" - читать интересную книгу автора

- Может, вернемся? - сказал я.
- Дело в том, что Ивонне всегда хотелось жить не по средствам. А это
так опасно... Так опасно. - Он отпустил мою руку, и, чтобы не потеряться,
я ухватился за полу его пиджака. Его это не смутило. - В шестнадцать лет
она ухитрялась накупать тонны косметики... - Он ускорил шаг, но я крепко
держался за его пиджак и не отставал. - С соседями не зналась, а все
ходила в "Спортинг". Вся в отца.
Свет трех горящих лампочек ослепил меня. Он отошел куда-то влево и
нащупал на стене выключатель. Щелчок - и прожекторы под потолком ярко
осветили все помещение, оказавшееся при свете еще огромней.
- Простите, дружочек, они включаются только здесь.
Мы очутились в самом дальнем углу гаража. Несколько американских машин
выстроились в ряд. Старый автобус фирмы "Шоссон" на сдутых шинах. Слева от
нас была застекленная мастерская, окруженная кадками с деревцами, похожая
на оранжерею в саду. Здесь пол был усыпан гравием, а по стене полз плющ,
обвивавший беседку со столиком и плетеными стульями.
- Ну как вам мой уголок, дружочек?
Мы подвинули себе стулья и сели друг напротив друга. Облокотившись о
стол, он положил подбородок на ладони. Вид у него был измученный.
- Здесь я отдыхаю, когда умаюсь копаться в моторах. Это мой садик...
Видите эти неприкаянные железяки? - Он указал на американские машины и
автобус "шоссон" у себя за спиной. И отмахнулся, словно от надоедливой
мухи. - Жуть, когда твоя работа тебе вдруг осточертеет.
Я изобразил на лице недоверчивую улыбку.
- Но...
- А вам ваша работа не надоела?
- Нет вроде, - сказал я, не совсем понимая, о какой работе он говорит.
- Конечно, в юности за все берешься со страстью, с энтузиазмом. - Меня
поразило, как ласково он на меня поглядел при этих словах. - С
энтузиазмом... - повторил он вполголоса.
Мы сидели за столиком, такие крошечные по сравнению с гигантским
гаражом. Здесь, среди кадок с деревцами плюща, мы оказались в странном
оазисе среди общего запустения: ожидающих починки автомобилей (у одного из
них не хватало крыла) и ржавеющего автобуса. Свет прожекторов был тоже
холодным, но не желтым, как в коридоре и на лестнице, по которой мы
поднялись с Ивонной. Нет, скорее серебристо-голубым. Ледяной
серебристо-голубой свет.
- Хотите мятной настойки с водой? Больше мне вас нечем угостить.
Из застекленной мастерской он принес два стакана, бутылку мятной и
графин с водой. Мы чокнулись.
- Иногда, старина, я думаю: и дался же мне этот гараж. - В тот вечер
ему явно хотелось излить кому-нибудь душу. - Великоват он для меня, - и он
развел руки в стороны. - Сначала исчез Альбер... Потом моя жена... А
теперь вот Ивонна...
- Но она же часто навещает вас, - возразил я.
- Редко. Она, видите ли, снимается в кино. Тоже мне, Мартина Кэрол.
- Но она станет второй Мартиной Кэрол, - убежденно сказал я.
- Да ну... Не говорите глупостей. Она слишком ленива.
Мятная с водой попала ему не в то горло, он поперхнулся. И закашлялся,
да так, что побагровел. Еще, чего доброго, задохнется. Я хлопал его по