"Патрик Модиано. Свадебное путешествие" - читать интересную книгу автора

банкнот. Я все думал, кому из них, ему или ей, пришла в голову мысль
положить мне эти деньги. Или обоим одновременно?


Я воспользовался тем, что было 14 июля, чтобы, не привлекая ничьего
внимания, проскользнуть в нашу квартиру в Сите-Верон. Вошел в подъезд,
которым давно никто не пользуется, позади "Мулен-Руж". На третьем этаже
есть дверь, ведущая в чулан. Перед своим мнимым отъездом в Рио-де-Жанейро
я взял с собой ключ от нее - старый ключ, о существовании которого Аннет
не подозревает, и предусмотрительно положил на столик у изголовья кровати
тот единственный, который ей был знаком, - ключ от главной двери. Таким
образом, даже если бы она догадалась, что я остался в Париже, она знала,
что свой ключ я забыл и, следовательно, у меня нет никакой возможности
нежданно нагрянуть в квартиру.
В комнатке темно. Ощупью я нашел ручку двери в комнату, что называлась
бы детской, если бы у нас с Аннет были дети. Коридор с книгами по стенам
ведет в большую комнату, служащую нам гостиной. Я шел на цыпочках, хотя
риска никакого не было. Все были наверху, на террасе. Я слышал глухой шум
разговоров. Жизнь продолжалась без меня. На секунду у меня возник соблазн
подняться по узенькой лесенке с плетеными канатными перилами и буйками,
закрепленными на стенах. Я вышел бы на террасу, похожую на палубу
пассажирского лайнера, потому что мы с Аннет хотели, чтобы наша квартира
создавала иллюзию, будто мы всегда в кругосветном путешествии:
иллюминаторы, узкие коридоры, борт... Итак, я вышел бы на террасу, и там
моментально, что называется, "воцарилась бы мертвая тишина". Потом, когда
удивление прошло бы, меня бы засыпали вопросами, устроили бы праздник и
веселье стало бы еще более буйным, чем обычно, - салют из бутылок с
шампанским в честь возвратившегося.
Но я остановился на первой ступеньке. Нет, решительно, я никого не
хотел видеть, ни с кем не хотел разговаривать, не хотел давать объяснения,
возвращаться в привычную жизнь. Мне бы только зайти в спальню, взять
несколько летних вещей и пару легких туфель. Я тихо повернул ручку двери,
но она была заперта изнутри. Внизу, на полу, полоска света. Кто-то
уединился здесь в самый разгар веселья. Кто? Аннет и Кавано? Моя вдова -
разве не была она моей вдовой, если я решил никогда не появляться? -
лежала в супружеской постели с моим лучшим другом?
Я проник в смежную комнату, которая служила мне кабинетом. Дверь в
спальню была приоткрыта. Я узнал голос Аннет.
- Да нет... Дорогой мой... Не бойся... Никто не может прийти и помешать
нам...
- Ты уверена? Кто угодно может спуститься с террасы и зайти сюда...
Особенно Кавано...
- Да нет... Кавано не придет... Я заперла дверь на ключ...
С первых же слов Аннет, по ее нежному и покровительственному тону я
понял, что она не с Кавано. Потом узнал бархатный голос Бен Смидана,
юноши, с которым я и Кавано познакомились в начале этого года в Клубе
путешественников, пригрели его, стали его крестными отцами. Этот молодой
человек хотел посвятить себя поиску останков кораблей, затонувших в
Индийском и Тихом океанах. Аннет считала, что у него "лицо греческого
пастуха".