"Ева Модиньяни. Единственная наследница " - читать интересную книгу автора

Без привычного утреннего кофе вкус сигареты показался ему горьковатым.
Он устал за ночь, и ему ужасно хотелось спать.
- В такой час ходит к мессе, - пожал плечами второй. - Спала бы лучше.
- В старости не спится. Я помню, как моя бабушка в деревне вот так же
вставала до зари, чтобы отправиться к ранней мессе. Иногда она будила меня и
брала с собой. Жаль, что нельзя было пропустить бедняжку.
- Приказ есть приказ, - широко зевая, возразил ему напарник.
Из рации у него на груди слышались какие-то распоряжения, звучавшие,
словно послания с далеких планет.
- Такие меры безопасности, и все заради этих похорон, - проворчал
первый. - Заблокировали весь центр Милана, да еще с утра пораньше. Делать
им, что ли, нечего? - От сигаретного дыма он закашлялся.
- Не нашего ума дело. Начальству виднее, - назидательно произнес
другой. - Мало ли что может случиться.
Рокот моторов и мягкое шуршание шин с проспекта Европы прервали их
разговор. Похоронный кортеж в сопровождении двух полицейских машин въехал на
площадь, а вслед за ним вереница роскошных лимузинов с шоферами в ливреях.
Машины развернулись и одна за другой припарковались справа от собора во
втором ряду.
- Вся миланская знать, - глядя на них, сказал первый полицейский.
- И не только миланская, - с ухмылкой добавил второй. - Синьор Чезаре
уходит из мира сего с подобающими ему почестями.
Фонари на площади погасли, и в ту же минуту в предрассветной дымке
закружились снежинки - казалось, с низкого неба на землю опускался белый
кисейный покров.
Запах ладана и потрескивание горящих свечей в это холодное зимнее утро
придавали церкви Сан-Бабила особенную умиротворенность. Сотни свечных
огоньков перед алтарем сливались в одну пламеневшую завесу.
Великолепно убрав базилику гирляндами роз и гвоздик, букетами белых
лилий и асфоделий, архитектор Мауро Сабелли превратил ее в подобие
прекрасного театра, и теперь, стоя у колонны, вблизи органа, он любовался
своим творением. Весь высший свет Милана собрался сегодня здесь, чтобы
сказать последнее "прости" одному из самых могущественных своих
представителей, и ради такого случая Сабелли превзошел самого себя.
Похороны Чезаре Больдрани, покинувшего мир в восемьдесят лет, проходили
с подобающей ему пышностью и торжественностью. Дочь его Анна сидела в первом
ряду - между своим мужем графом Арриго и доверенным лицом великого старика
адвокатом Доменико Скалья. Ее огромные зеленые глаза, обычно все видящие
вокруг, сейчас, отражая колеблющееся пламя свечей, отрешенно застыли. Анна
была в центре внимания, но сама не видела никого.
Сын и дочь, Филиппо и Мария, занимали места справа от матери. Филиппо
днем раньше прилетел из Соединенных Штатов, а Мария приехала на похороны из
Женевы. Вокруг сидели друзья и родственники покойного, среди которых было
немало крупных политиков, банкиров, финансовых и промышленных воротил. И
даже один экс-премьер-министр. Отдельные места занимали атташе китайского
посольства в Риме, дипломатический представитель от Кувейта и Пат Уотсон,
чиновник из Белого дома.
Молодой органист в строгом черном одеянии, старательно нажимая на
клавиши, исполнял Траурный марш Шопена, но в этих трагических звуках здесь,
под церковными сводами, слышалась не скорбь, а что-то похожее на триумф,