"Ева Модиньяни. Крестная мать" - читать интересную книгу автора

пена попала в мембрану - слышимость нарушилась. Марк вытер пену.
Металлический голос по спутниковой связи что-то говорил монотонно, но в
конце фразы он услышал отчетливое: "Бомба!"
- Алло! Кто говорит? Повторите! Ничего не слышно!
- Марк, что там у тебя творится? - услышал он знакомый голос.
- Долго рассказывать! - Он наконец узнал Джанни Риччи из Палермо,
заведующего отделом хроники "Джорнале ди Сичилия". Джанни - ровесник Марка,
обоим по сорок четыре. Когда итальянец только что приехал в Нью-Йорк, они
снимали вместе квартирку на Бликер-стрит, мечтали о блестящей карьере и
красивой жизни.
- Прости, старина, что разбудил, - продолжил Джанни. - У меня
потрясающая новость! Настоящая бомба!
- Про бомбу-то я понял, но в чем дело?
- Марк, так и есть! Это - она! Железно! Скажешь, не бомба?
Сердце у Марка Фосетта словно замерло на мгновение, а затем бешено
заколотилось. С ним всегда творилось такое, когда он нюхом чувствовал -
сенсация!
- Эх, Джанни, я бы тебя расцеловал в губки! - засмеялся он.
- Ты мне дорог, но это уж слишком! - пошутил итальянец.
- Тогда валяй рассказывай все сначала! - Марк обратился в слух.
Он азартно, почти по-детски радовался, слушая рассказ приятеля из
Палермо. Перед ним вставали яркие, захватывающие образы. Монастырские стены,
внутренние своды, экспрессивная барочная роспись, фигуры святых и мучеников,
дворик, поросший травой, арки над витыми арабскими колоннами, колодец,
высеченный из камня, прозрачное небо, пронизанное солнечным светом. И она в
черной монашеской рясе с белоснежным накрахмаленным нагрудником. Волосы под
девственно-белым покрывалом. И все это ничуть не скрывает, а скорее
подчеркивает ее красоту.
- Приедешь? - спросил Джанни.
- Будь спокоен! Сообщу номер рейса на Палермо. Даже не предупреждаю,
чтобы ты помалкивал!
- Этого еще не хватало! Мафиози с моим стажем всегда нем как рыба!
Марк вернулся в редакцию на метро. Сегодня, в пятницу, на собственной
машине застрянешь в пробке, думал он, а тут еще снегопад не унимался. Он
рвался вперед, словно гончая, напавшая на след. Сегодня утром впервые с тех
пор, как ушла Каролина, он не вспоминал ни о ней, ни даже о детях.
В кабинет главного редактора он ворвался как циклон.
- Ни за что не угадаешь! - воскликнул он с порога.
- Еще бы! - согласился Барт. - Ты хоть намекни, что я должен угадать!
Главный редактор, моложавый и подтянутый в свои шестьдесят лет, был
талантлив и неутомим. Сорок лет он варился в этом котле - журналистике.
Начав корректором, когда в редакции еще висела свинцовая пыль, он поднялся
на самую вершину должностной лестницы. Газету он знал как свои пять пальцев.
- Хоть умри, не угадаешь! - дразнил Марк с мальчишеской запальчивостью.
- Рейган с Горбачевым одновременно сбежали в Швейцарию и попросили
политического убежища, - отшутился главный, пытаясь скрыть нарастающее
раздражение.
Сегодня неприятностей - хоть отбавляй и совершенно не до загадок. Марк,
спору нет, дельный журналист, обычно работает сразу над несколькими
материалами. Упрям, правда, но голова у него светлая, и из любых ситуаций он