10. Грязная игра

– Эй, Бампер, когда там я должен забить?

– Не забить, солнышко, а устроить автогол. Автогол, не забудь! – втолковывал я Четырехглазому. – Если только подкатишь мяч к чужой штрафной, Шпала тебе ноги перебьет!

– Э-э… Ну да, точно, – кивнул он, пальцем поправляя очки на переносице. – Я просто не могу вспомнить, когда должен это сделать.

– Где, на хрен, твоя шпора? Там все прописано по минутам.

– А-а, – взвыл Четырехглазый, получив от меня два коротких тычка, совсем не сильных, – я же не умею читать!

– Да ты и учиться не хочешь, – ответил я и шлепнул его по затылку своим экземпляром сценария. – Короче, слушай сюда. Если к концу месяца не начнешь разбирать буковки, я тебя в порошок сотру. Мы до смерти заколебались стоять под дверью сортира и читать тебе непристойности из порнушных журналов, пока ты там дрочишь. Короче, мне по хрену, какой букварь ты выберешь– комиксы или коробку от кукурузных хлопьев, – главное, чтоб ты у меня научился!

– Хорошо, Бампер, – пообещал Очкарито, и я знал, что он не врет. Интеллектом этот малый не блистал, но был не настолько глуп, чтобы испортить отношения со мной.

– Трамвай, тебе нужно потренировать старину Четырехглазого, чтобы он не пропустил момент, когда ты пасанешь назад и мяч пролетит у него между ног. Имей в виду, знак нужно подавать незаметно, а не «Эй, давай!» на все поле, как вчера. Понял меня, дубина стоеросовая?

– Нет проблем, – отозвался Трамвай.

– Отлично, поехали дальше.

Таким образом у нас шла подготовка к игре. Кубок разыгрывался между четырьмя командами по пять человек в каждой, так что в состязании участвовала вся школа. Матч планировалось провести на уличном стадионе перед случайными прохожими, а также перед родителями, которые согласятся притащить свой зад в Гафин. Идея принадлежала Грегсону. В последнее время на него обрушился шквал звонков от наших взволнованных предков, и он счел, что пора устроить родительский день.

К несчастью, организацию матча он поручил Шарпею, который мнил себя великим футболистом и буквально задрал нас бесконечными рассказами про свой любимый «Милуолл», как будто это он родил всю команду.

– Впервые пришел на матч в пять лет. С десяти имел сезонный абонемент. За все это время не пропустил ни одной игры. «Нас терпеть не могут, а нам плевать!» – так и сыпал Шарлей.

Надо отдать должное, кое в чем он не ошибался: я на самом деле терпеть не мог всех остальных, стало быть, и его тоже.

Мы разбились на четыре команды в соответствии с комнатами. Учитывая, с какими придурками я делил крышу, матч просто не мог получиться честным.

– Погодите-ка, но нас в комнате всего четверо, сэр, – неожиданно сообразил Рыжий.

– Не волнуйтесь, я уже об этом подумал. Пятым игроком в команде комнаты №3 буду я, – заявил Шарлей.

– Ага, и тогда остальным командам победа в этом тухлом матче вообще не светит, – заметил я.

Вот так и получилось, что Шарлей готовил игру, а я – ее результаты.

Зачем обманывать, спросите вы, а я отвечу: прежде всего, отчего бы не схитрить, если есть такая возможность? Кроме того, никто не хотел, чтобы Шарлей выиграл собственный кубок, даже те, кто был с ним в одной команде. Если этот облезлый хорь пожелает хотя бы коснуться мяча ногой, ему придется проявить фантастическую скорость. Мы укрепились в своем коллективном решении еще больше, когда Шарлей показал нам кубок, купленный специально для награждения команды-победительницы. Это был здоровенный металлический горшок с уродливыми круглыми ручками, в котором легко можно было утопить гуся.

– Я уже знаю, куда поставлю приз, – радостно сообщил он, что окончательно развеяло сомнения колеблющихся.

Наконец, что тоже немаловажно, на игре можно было сделать деньги. Футбол – это спорт, спорт – это зрители, зрители в нашем случае – это предки, а предки – идиоты.

Я спросил у Грегсона разрешения устроить среди родителей небольшой тотализатор и заключить пари на лучшего игрока матча. Директор пожал плечами и сказал, что у него возражений нет – если все будет шито-крыто, – и у меня сложилось явственное впечатление, что он опережает меня на один ход.

– Чтоб никаких жалоб и разбирательств. Разводите зрителей, как вам вздумается, но чтоб комар носу не подточил.

Сработаете без проколов, и можете обчистить своих папаш с мамашами до последнего пенса, мне начхать. Все ясно?

– Не понимаю, о чем вы, сэр. – «Сэром» я называл Грегсона только когда хотел позлить и добился своего: его брови сердито взлетели вверх.

– Мистер Банстед, я не шучу. Делайте свое дело пристойно, иначе я прикрою вашу лавочку еще до того, как вы успеете продать первый билет.

Я было хотел поддеть Грегсона еще разок, но он предостерегающе поднял указательный палец, оборвав меня на полуслове. Директор не хотел слушать. Он не запрещал нам мошенничать, просто ничего не желал об этом знать.

– Ладно, понял, – буркнул я.

Тем же вечером я коротко посвятил одноклассников в свой план и велел любым способом добиться от предков согласия участвовать в тотализаторе.

– Скажете, что главный приз – сто фунтов и что можно приобрести не один билет, а два или три, сколько захотят. Начнут сквалыжничать – смело закатывайте истерику и пригрозите покончить жизнь самоубийством. «Если вы не хотите поддержать собственного сына на его первом матче, если вы даже не верите, что его могут признать лучшим игроком, зачем мне тогда жить?!» – завыл я для примера, размазывая по лицу крокодиловы слезы. – Короче, что-нибудь в таком духе, сами знаете – небось не впервой.

– Будет сделано, – закивали все.

– А как насчет остальных денег? – спросил Крыса.

– Вся прибыль пойдет на нужды Гафинского книжного клуба, – известил я.

– Гафинского книжного клуба? А что это такое? – Крыса вытаращил глаза.

– Коллекция журналов с голыми телками для дрочки в сортире. Все, поехали дальше.

В общем, идею я запустил, идея заработала. Я даже сам позвонил домой, чтобы сообщить папаше про предстоящий футбольный матч. Старик пришел в полный восторг. Скажи я ему, что сдал найденные на дороге пять фунтов в бюро находок, он и то не радовался бы сильнее.

– Отлично, Уэйн! Мальчики должны заниматься спортом, это превосходный способ занять себя. Не переживай, я обязательно приеду, и мама с Джинни тоже.

– Не забудь бумажник, – предупредил я.

– Бумажник? Для каких целей?

– Для участия в тотализаторе. Угадаешь лучшего игрока матча, выиграешь сто фунтов.

– Хм-м, даже не знаю…

– Пап, тотализатор сделает игру еше интересней! Наш директор полностью одобрил эту мысль. Он сказал, нам пора знать, что такое деньги.

– Ну хорошо, если для благого дела… Сколько стоят билеты?

– Пять фунтов.

– Пять фунтов?! Я считал, речь идет о нескольких пенсах. Ну ничего себе!

– Пап, как ты не понимаешь, нам ведь надо покрыть сумму главного приза. Если сделать билеты дешевле, у нас не останется денег даже на покупку книг.

– Тогда уменьшите главный приз. Фунтов двадцать вполне хватит, или даже десять.

– Нет-нет, так не годится. Мы уже продали часть билетов в счет суммы приза. Что прикажешь делать, если они выиграют? (По правде говоря, это было практически исключено.) Признать недействительными?

– Я думал, ты приглашаешь меня на спортивное мероприятие, Уэйн. Можно просто сыграть в футбол и прекрасно обойтись без тотализатора.

– Нет, пап, не получится.

– Уэйн, спорт – очень полезная вещь, в отличие от азартных игр. Удивительно, что ваш директор поощряет все это и учит вас организовывать тотализатор.

– Он не учит, мы сами учимся.

– Нет, Уэйн, извини…

– В таком случае тебе лучше вообще не приезжать. Остальные родители уже согласились участвовать. Я всего лишь хотел, чтобы ставки прибавили игре огоньку. Если из-за этого выйдет один геморрой, пожалуй, я совсем не буду играть в футбол и пытаться собрать деньги на книги.

– Постой, Уэйн, не надо так. Я готов поддержать тебя, как любой отец, правда.

– Ага, по тебе и видно.

– Просто пять фунтов – это крупная сумма. Почему нельзя скостить ее хотя бы до одного?

– Нет, папа, у нас должны быть бумажные купюры. Монеты царапают дно ящика.

Старик не нашелся с ответом, и я подбросил ему косточку, сказав, что отложил для него билетик с фамилией мистера Шарпа.

– Он наш учитель и здорово играет в футбол. Поставишь на него – не ошибешься.

– Уэйн, по-моему, это не совсем спортивно…

– Так что, не берешь?

– Ладно, беру.

– Блеск. Итого – десять фунтов.

– Как десять? Ты же сказал, билеты по пятерке!

– Так и есть. Но ты же собираешься поставить и на меня, верно? В конце концов, я твой сын.

Порой все получается легко, раз плюнуть.

Я устроил букмекерскую контору в столовой. Повесил на стенку листок с фамилиями игроков, и как только на кого-то покупали билет, я приклеивал напротив соответствующей фамилии ярлычок. Разумеется, клички в скобках приведены исключительно для удобства, чтобы вы не запутались, кто есть кто.

Также разумеется, что я не был дураком и, едва покупатель билетика выходил за дверь, отклеивал ярлычок напротив фамилии игрока и заново продавал этот же билет. Я так наловчился, что продал Шарпея шесть раз, в том числе и ему самому.

– Вижу, почти все разобрали. Пожалуй, я тоже возьму билетик, прибавлю вам деньжат для приза, – сказал Грегсон, вынимая из бумажника пятерку.

– Рекомендую поставить на мистера Шарпа, его билет пока никто не взял. Уверен, лучшим игроком выберут имен но его. – Я оторвал билетик и протянул Грегсону.

Старый лис отвел руку с купюрой, прежде чем я успел ее взять, и подозрительно прищурился, глядя на стену, где висел листок.

– Нет, я, наверное, выберу кого-нибудь другого, – промурлыкал он, и его взгляд, скользивший по листку, остановился. – Ого, кто-то поставил на мистера Ричардсона (Очкарик, если забыли). Странно, я всегда полагал, что он не очень дружит со спортом. Стоит на воротах, гм… Забавно, кто мог решить, что мистер Ричардсон станет лучшим игроком?

– Родительская любовь слепа, – подсказал я.

– Да, но я-то не слепой… Все, передумал. Не буду ни на кого ставить. – Грегсон спрятал пятерку обратно в бумажник.

– Сэр, прибыль пойдет в пользу книжного клуба, – разочарованно протянул я.

– Хватит с вас книжек. Ярлыки больше не отклеивать, понятно? – Грегсон направился к выходу, но у двери обернулся. – И пусть это будет не мистер Ричардсон, а кто-то другой. Я ведь просил, чтобы все было не так явно.

– Сэр, я не понимаю… – начал я.

– Вы хорошо меня слышите, мистер Банстед? Неприятности мне не нужны. Подберите более подходящую кандидатуру. Например, мистера Купера.

– Но мы уже продали четыре билета с его фамилией, –попытался возразить я.

– В самом деле? В вашем списке это не отмечено. Быстро привести все в порядок! – цыкнул Грегсон и удалился.

Я торопливо пробежал глазами свои записи в маленьком блокнотике, который держал под столом. Выяснилось, что пари заключены почти на всех игроков, причем на некоторых – дважды ил и трижды. Осталась единственная правдоподобная кандидатура, на которую еще не были сделаны ставки – я сам, да и то лишь потому, что мои старики опаздывали, а всем прочим не приходило в голову ставить на парня, который устраивает тотализатор.

Представляете, как бывает: еще три-четыре недели назад я считал, что «Манчестер Юнайтед» – это гомики, которые поют слащавую песенку «Прибереги для меня поцелуй», а сегодня я – без пяти минут звезда футбола. Ей богу, как в сказке.

Конечно, изменения в плане понравились не всем. Во-первых, папаша более чем удивился, узнав, что ставит на мистера Шарпа и мистера Купера, а не на меня. Сами понимаете, новость дошла до него уже после того, как он расстался с десятью фунтами, поэтому не судите старого жмота чересчур строго.

– Как? Я думал, что ставлю на тебя! – выпучил он глаза.

– Надо было приезжать раньше. Мой билет ухватили, едва я открыл контору. Меня считают фаворитом.

– С каких это пор? Ладно, не важно. Я поставлю только на мистера Шарпа. Мистер Купер мне не нужен, пускай он как угодно хорошо играет в футбол. – Старик всучил мне обратно билетик с фамилией Трамвая.

– Папа, мы же собираем деньги на благотворительность.

– Ты говорил, что прибыль пойдет в пользу книжного клуба?

– Правильно, на нужды школы.

– Это где-нибудь фиксируется? Как мы узнаем, что деньги потрачены на книги?

– Ты сомневаешься в честности родного сына?

Этот бессмысленный разговор грозил затянуться на весь день, но, к счастью, моя старушка положила ему конец, сказав, что возьмет второй билет себе, лишь бы мы с отцом не ругались.

– Который из ребят мистер Купер? – Она попыталась сгладить ситуацию и для вида проявить интерес.

– Вон тот чернокожий-парнишка, который дергает за ручку синей «Сьерры», – показал я.

– А-а, вижу.

– Мне тоже нужно покупать билет? – поинтересовалась Джинни, явно не пылая энтузиазмом.

– Кг-хм, нет. Извини, сестричка, все продано, – сказал я и захлопнул кассу у нее перед носом, чтобы она не заметила стопку билетиков, которые мне еще предстояло втюхать.

Да, да, вы правы. Иногда я совершаю дурацкие поступки. Видите ли, у Джинни и так почти не было карманных денег. Сестрица подсчитывала каждый пенс, как дамочка на диете, которая судорожно считает калории. Кроме того, перед Джинни маячил университет, и она уже давно начала копить свои крохи для того, чтобы иметь возможность заплатить за учебники и жратву. Даже будучи вором, я сознавал, что для разных людей деньги имеют различную ценность, поэтому предпочел, чтобы эта пятерка осталась в кошельке сестры, а не пошла на покупку порнографических журналов.

Если хотите, можете обозвать меня слюнтяем и тряпкой, только имейте в виду, что делать это надо с приличного расстояния, поскольку я ведь могу и догнать.

– Удачи, Уэйн, – с гордой улыбкой на лице пожелала мне Джинни и поспешила вслед за семейкой Банстед.

– Бампер, это чё, твоя сестра? – спросил Крыса, копошась у себя в штанах.

– И думать забудьте, мистер Макфарлан!