"Сергей Могилевцев. Блистательный недоносок (Комедия в 7-ми картинах) " - читать интересную книгу автора

желают вновь стать нормальными и свободными.
М а р и н а . Нормальными и свободными?
А р к а д и й . Да, хотя я и не уверен теперь, где больше нормальности
и свободы: здесь, у нас, или там, под землей, где я жил последнее время.
М а р и н а . Ты жил под землей?
А р к а д и й . Да, я жил под землей, в катакомбах, в заброшенных
шахтах метро, в душных сырых тупиках, и видел, как погибают люди, которые
лучше и чище, чем многие, живущие наверху!
М а р и н а . Неужели такое возможно?
А р к а д и й . Возможно, Марина, возможно! О, ты не поверишь, но там,
глубоко под землей, я познакомился с замечательным человеком, поэтом,
который издал свою первую поэтическую книгу, и испугался этого точно так же,
как я, напечатав свою первую в жизни статью!
М а р и н а . Он испугался своей первой поэтической книги?
А р к а д и й . Да, Марина, да, но он не чета мне, он настоящий поэт, я
по сравнению с ним пустое ничтожество! Вот, слушай, слушай, это его стихи,
которые теперь стали моими! (Читает навзрыд.)

Урод и Слепая составили чудную пару,
Урод и Слепая на маленьких скрипках играли,
А после, забывшись, терзали большую гитару,
И пели про гурий, живущих в восточном серале.

Урод и Слепая, обнявшись, встречали рассветы,
Урод и Слепая не знали, что были безумны,
И виделись им нисходящие в бездну кометы,
И слышались им голоса и сладчайшие струны.

Они проходили по жизни, как светская пара,
Они посещали приемы, банкеты, собранья,
И даже Войтыла, святой католический папа,
Одобрил их вечный союз, как венец мирозданья.

Им было плевать на безумье, на зло, на картины
Паденья и чванства живущих в подлунных столицах,
Они открывали друг в друге такие глубины,
Что, кажется, были едины в отверженных лицах

Но все это кончилось вмиг, как кончаются реки,
Которые падают вниз, в бесконечное море, -
Они вдруг прозрели, и стали, как те человеки,
Которых постигло большое и тяжкое горе.

Урод вдруг очнулся, Слепая ж открыла глазницы,
И все происшедшее стало им страшно и тяжко,
И долго глядели на вечность их бледные лица,
И долго сердца трепетали под тонкой рубашкой.

А после Урод застрелился, не выдержав пытки,
Слепая же, ставшая зрячей, разрезала вены,