"Софья Могилевская. Крепостные королевны (Повесть) " - читать интересную книгу автора

смотреть не стала. Не до того ей было. Уж очень красиво в церкви пели.
А сейчас оттого ли, что Евдокия Степановна была ростом с нее и года,
видно, у них были одинаковые, а может, по чему другому, но только Дуне
ничуть не было боязно, что рядом барышня. Наоборот, стало ей привольно и
весело. А сама барышня, почудилось, будто бы ей подружка.
И, любуясь барышней, камушками, блестевшими на ее шее, Дуня приветливо
сказала:
- Давай малины поедим.
- Давай,- согласилась барышня.
Дунька вмиг отыскала глазами самый ягодный куст, снизу доверху
облепленный малиной, и крикнула:
- Чур, этот мой! Чур, я с него ягоды буду брать.
И, подскочив к облюбованному ею кусту, давай с него щипать малину - ив
рот, и в рот, и в рот... Ну до чего же сладка! Никогда такой не пробовала.
Девочка тоже шагнула к кусту. Положила в рот две-три ягодки,
поморщилась. Брезгливо вытерла пальчики о подол платья и отошла прочь.
- Ты почему не ешь? - спросила Дунька. А у самой рот полон ягод, еле
язык ворочается и весь подбородок в малине.
- Не хочу. Невкусные.
Дуньку обида взяла за господскую малину.
- Невкусные? Да ты что? Очумела?
- И ты не ешь, - вдруг сердито сказала девочка.- Не надо, я не велю.
Дунька возмутилась:
- Почему это-не надо? Надо. Жалко тебе, что ли? Ишь жадная! Буду есть!
Буду, буду...
Девочка нахмурила светлые бровки.
- Вот возьму да папеньке нажалуюсь.
- Пуганую нашла... Думаешь, я не могу? Тоже нажалуюсь. Мой батя
здоровый! Здоровее всех на деревне. Мой батя коли Захочет...
- А мой папенька, если я захочу, прикажет твоего кнутом засечь.
Тут уж Дунька не стерпела. Начисто забыв, что перед нею не кто-нибудь,
а все-таки господская дочка, она вдруг пострашнее вылупила глаза и
завопила истошным голосом:
- Аи, ой!.. Волк бежит... Вон, вон... прямо из лесу.
Барышня вздрогнула и обернулась. А Дуньке того и надобно было.
Торжествуя и приплясывая, она громко запела:
Обманула дурака на четыре кулака!
Обманула дурочку на четыре курочки!
Хорошенькое барышнино лицо перекосилось. От обиды чуть ли не слезы у
нее выступили, глаза покраснели. Она крикнула:
- Не смей дразниться! Слышь, я не велю...
Но Дуньку разве остановить? На весь господский сад поет ее звонкий
голос:
Обманула дурочку на четыре курочки!
Обманула дурочку...
Однако торжествовать ей пришлось недолго.
Откуда ни возьмись, возле них оказалась девушка в нарядной телогрейке.
Одна из дворовых, чаю прислуживает в господском доме.
Оттолкнув в сторону Дуньку, она кинулась к барышне. Затараторила:
- Ах, господи! Да что ж такое... Весь дом обыскали, с ног сбились, а