"Патриция Мойес. Специальный парижский выпуск [D]" - читать интересную книгу автора

подействовало на нее угнетающе... Поняв, что не сможет выдержать церемонию
похорон, она с половины одиннадцатого кружила по улицам, по каким - не
помнит. Только в три часа она почувствовала голод и поела в кафе. Генри
чудом удалось найти это кафе, и владелец ее вспомнил. Но это опять-таки
ничего не доказывало.
Последним в списке лиц, не имеющих алиби, был Годфри Горинг. Хотя он
утверждал, что никогда не слыхивал о Веронике Спенс, Генри решил его
проверить, поскольку Горинг в пятницу находился в редакции. Горинг заявил,
что все утро в полном одиночестве провел за работой. Впрочем, обедал он,
как всегда, в "Оранжери", и уж тут в свидетелях не оказалось недостатка.
Но вот что было необычно: как сообщил швейцар, Горинг пришел не из
редакции, а подкатил на своей машине. Горинг объяснил это тем, что утром
оставил машину на платной стоянке, а днем решил ее забрать.
Генри внимательно изучил оба списка. На втором из них он поставил
маленькие крестики против имен Патрика, Марджори и Горинга - у всех троих
были свои машины.
Затем Генри задумался. Он думал о том, что говорила ему при их последней
встрече Вероника, и об измазанной бумажной салфетке. Думал он и .о
.сотрудниках "Стиля", и о пропавшем ключе, и о Николасе Найте, и о Горасе
Барри, и о том пакетике, который Тереза привезла из Парижа. Но больше
всего он думал о Дональде Маккее.
Без четверти десять он позвонил Дональду домой, и квартирная хозяйка
сообщила, что мистер Маккей ушел в шесть часов, а куда и когда он вернется
- она не знает. Генри надел плащ и пешком направился на Эрл-стрит.
Лил холодный дождь. Ветер насквозь продувал узкую улицу. В здании "Стиля"
было темно и пусто. В ателье Николаев Найта светилось два окна, и свет
падал на залитую дождем мостовую. Только ресторан был ярко освещен, но
даже швейцар предпочел укрыться за дверью. Единственным живым существом
был одиноко маячивший под дождем продавец роз.
Генри подошел к нему.
- Сколько за полдюжины?
Лица цветочника не разглядеть - воротник старенького плаща был приподнят и
почти касался надвинутой на глаза клетчатой кепки.
- Десять монет, мистер, - ответил тот хрипло.
- Мне кажется, - .произнес Генри, - нам пора потолковать, мистер Маккей.
Генри и моргнуть не успел, как мнимый продавец швырнул ему в лицо корзину
с цветами. Когда же он очухался, улица была пуста. Он подбежал к
телефонной будке и позвонил в Скотланд-Ярд.
- Нет, нет, - предупредил он, - арестовывать пока не надо. Найдите его и
следите за ним. И предупредите полицию в Эссексе - пусть ищут...
Когда Генри вернулся домой, Эмми сидела в одиночестве у огня и проклинала
себя на чем свет стоит. И зачем только она уговорила Веронику переехать в
Лондон? Зачем не следила за ней? Зачем... Зачем... Услышав, что пришел
муж, Эмми вздохнула с облегчением. Генри и в самом .деле удалось немного
ее успокоить:
- Мне кажется, Ронни еще жива. Не хочу пробуждать напрасные надежды, но,
как я понимаю, ее где-то спрятали. Если завтра мне удастся провернуть то,
что я задумал...
- Не стоит утешать меня, Генри, - возразила Эмми. - Я уверена, что ее
убили еще в субботу. Что их удерживает? Ведь не пожалели же они Элен?