"Клара Моисеевна Моисеева. Учись, Сингамиль! " - читать интересную книгу автора

правда, так уже никого не хоронили, но раньше подобные погребальные
церемонии были, вероятно, не редкостью. (Именно в Уре, только за несколько
столетий до царствования Рим-Сина, так были захоронены царица Пу-аби и ее
свита; находка этой гробницы археологами вызвала в 1920-е годы настоящую
сенсацию.) Это единственное отступление от исторической правды, которое
позволила себе писательница, но этот обряд настолько необычен и интересен,
за ним открывается такой страшный и неслыханный уклад жизни древних, что
трудно было обойти его молчанием. Тот, кто прочитает эту книгу, лучше
представит себе далекую-далекую жизнь обитателей Двуречья, и, возможно,
для него оживут скупые страницы школьного учебника; увы, он стал еще
тоньше за последние тридцать лет. Исторические повести и романы, в том
числе многочисленные книги Клары Моисеевны, расширяют представления об
исчезнувших цивилизациях и жизни древних людей в разных уголках земного
шара - Двуречье, Урарту, древней Средней Азии. Думаю, что тот, кто
прочитает повесть "Учись, Сингамиль!", захочет познакомиться и с другими
книгами писательницы. Но пора предоставить слово автору, а мне здесь,
наверное, следует остановиться, тем более, так советует знающий человек,
моя четырнадцатилетняя дочь. "Папа, - сказала она, узнав, что я пишу
предисловие, - пиши покороче. Все равно предисловий никто не читает".
Вспоминаю, как я читал книги в ее возрасте, и боюсь, что она,
пожалуй, права.

И. К л о ч к о в


НЕ ХОЧУ УЧИТЬСЯ!

Царский писец Игмилсин сидел под тростниковым навесом и переписывал
сказание "О все видавшем". Перед ним лежали влажные глиняные таблички,
приготовленные для письма. А рядом, в тростниковой корзинке, были сложены
обожженные таблички с записями, сделанными в незапамятные времена. Писец
брал в руки табличку из сырой глины и тростниковой палочкой выдавливал
клинообразные знаки, пристально вглядываясь в оригинал. Он переписывал
сказание о Гильгамеше для великого правителя Ларсы - Рим-Сина. Внимательно
сверяя каждую строчку и убедившись в том, что нет погрешностей, он писал
дальше.
Был жаркий полдень. Раскаленная земля дышала зноем. Полуголый писец,
прикрытый фартушком из обрывка грубой шерсти, обливался потом. Тщательная
работа требовала хорошего освещения, и потому он не рискнул делать ее в
полутемной комнате своего дома. Сегодня было особенно жарко и душно.
Игмилсин проклинал тот час, когда жрец, хранитель табличек во дворце
Рим-Сина, приказал ему заняться этим важным делом. Ему было любопытно
переписывать старинное сказание, но страх перед суровым жрецом Нанни
отравлял удовольствие.
- Старайся! - сказал ему Нанни, поручая работу. - Великий Рим-Син
задумал небывалое. Он приказал своим певцам разучить эти строки и петь под
сладостные звуки арфы. Не ошибись! Помни, за иные ошибки можно лишиться
правой руки.
- Двух пальцев правой руки, - поправил Игмилсин.
- Писец без большого и указательного пальцев - не писец, -