"Клара Моисеевна Моисеева. Учись, Сингамиль! " - читать интересную книгу автора

угодить учителю. Сказал все правильно и сел писать. А в это время Абуни
спросил меня про щенка, который плакал, когда мы унесли его от матери. Я
даже не успел ответить, как "владеющий хлыстом" обрушился на меня и
вытолкал на улицу. "Сингамиль ленивец! Сингамиль бездельник!" - кричал он
мне вслед. Он опозорил меня перед всеми учениками.
_______________
* "О т е ц  ш к о л ы" - директор.
* У м м и а - учитель.

Мальчик говорил невнятно, сквозь слезы, но так складно все объяснил,
что отец не мог не порадоваться за сына. Писец с трудом сдерживал улыбку,
но счел нужным показать свою суровость. Он сказал:
- Ты получил то, что тебе положено. За кривые строки писца не гладят
по головке. Уммиа прав, ты бездельник. Но я не стану тебя наказывать. Я
отложу плетку, однако скажу: стыдно плакать и жаловаться. Разве можно
стать писцом, не получая оплеухи?
Мальчик все еще всхлипывал, утирая слезы грязными руками, а его мать,
Уммаки, не смея вмешиваться в разговор мужчин, молча прислушивалась,
спрятавшись за плетеной изгородью, где мычала корова.
- Ты мой птенчик глазастенький! Ты мой барашек курчавенький! -
шептала она. - Ты мой единственный сыночек, самый умный во всем Уре.
Великий Шамаш, за что бьют моего сына? Пусть сгорит "дом табличек" вместе
с уммиа!
По ее темному морщинистому лицу текут слезы. Руки в навозе и
невозможно утереть лицо. Да и нечем, длинная с потрепанной бахромой юбка
так грязна, что ею не уймешь слез, а они текут ручьем и застилают глаза.
Ей уже в тумане видится плачущий Сингамиль и муж с плеткой в руках. Она в
тревоге, боится, что Игмилсин опустит плетку на хрупкие плечи сына, а
сказать ничего нельзя. И ей тогда достанется от разгневанного мужа. Еще
болит плечо от вчерашней оплеухи, а досталось ей за то, что она вступилась
за сына, когда муж кричал на него и грозил бросить в реку, если он не
остепенится.
- Демоны забрали у нас трех сыновей, - шепчет бедная женщина, -
пощади младшего! Энки! Добрый бог, заступись за Сингамиля. Каждый день
плач, каждый день побои!
А разговор отца с сыном продолжается.
- И меня так учили, - говорит писец. - Моя спина была в ранах. Было
так больно, что я не мог лежать на спине. Моя голова была в шишках. Я
терпел. Боясь наказания, я старался писать аккуратно. И ты должен
научиться великому мастерству. Учись, пока я жив! Поверь мне, нет занятия
более достойного. Писец - это глава всему. Труд писца почетный и
благородный. Даже цари уважают писцов. Без них невозможно править страной.
Вот почему я трачу свое достояние на твое учение. Знаешь ли ты, почему в
"дом табличек" ходят сыновья богатых людей? Потому, что почетно быть
писцом. А ты ленишься!
"Отец хорошо со мной разговаривает, - подумал Сингамиль. - Он добрый,
не стал хлестать плеткой, говорит разумные слова".
- Ты можешь сказать: не хочу быть писцом, хочу быть пастухом, -
продолжал отец, - попробуй, проклянешь белый свет. Целыми днями будешь
изнывать под знойным солнцем. То надо гнать этих тварей на водопой, то