"Владимир Моисеев. Творчество душевнобольных кошек" - читать интересную книгу автора

Мало сказать, что тайна литературного творчества мучила мистера
Розенкренца. Однажды он признался, что его преследует смутное подозрение,
будто бы он чего-то не понимает.
Вполне вероятно, что моя книга была первой, которую он сумел
самостоятельно прочитать. Честное слово, не удивлюсь, если это действительно
так. Знаете, как это бывает, дожил человек до пятидесяти лет, весьма
преуспел в своем холодильном бизнесе, но дремал в нем до поры до времени
благодарный читатель. Мне повезло, что мой роман попался ему на глаза
первым. Я прекрасно сознаю, что Розенкренц пришел в восторг не столько от
достоинств моей книги, сколько от самого факта существования такого рода
человеческой деятельности, как написание романов.
- Мы живем в суровом и несправедливом мире, мистер Хеминг. Чего вам
хочется больше всего на свете? - спросил Розенкренц, окончательно смирившись
с тем, что мой образ жизни так и останется для него загадкой.
Розенкренц был вежливым, но крайне въедливым человеком. Сознаюсь, что
его тихий бесстрастный голос и абсолютная неспособность уразуметь, что
литературные герои, как правило, выдуманы, приводили меня в бешенство.
Наверное поэтому, к своему собственному удивлению, я, не моргнув глазом,
рассказал о том, что мечтаю о синем море, белых чайках и прекрасной вилле
среди роскошных пальм, где бы я мог в спокойной обстановке сочинять в свое
удовольствие.
- Пусть будет так! - совершенно неожиданно провозгласил Розенкренц,
надо полагать, что он привык быть первым номером даже в сумасбродствах.
По нашему соглашению (собственно, это была, как бы, денежная часть
литературной премии), отныне я мог в любой момент воспользоваться яхтой
Розенкренца, чтобы добраться до виллы, расположенной на прекрасном острове
Сан-Лоренцо. И то и другое предоставлялось в мое распоряжение по первому
требованию.
Я выторговал еще кое что, - оставив за собой право посещать
Сан-Лоренцо, когда мне этого захочется, мне удалось добиться, чтобы мой
хороший дружище - художник Николас Райт, поселился там постоянно. Старому
прохиндею это будет весьма полезно.
С того времени ни о мистере Розенкренце, ни о его литературных
пристрастиях я больше не слышал. Состоялась ли второе вручение его
персональной премии, мне не известно. Не исключено, что он охладел к
литературе, а может быть готовится к прочтению второй книги в своей жизни.
Молю Бога, чтобы она оказалась не моей.
И вместе с тем, пользуясь случаем, я от чистого сердца выражаю глубокую
благодарность мистеру Розенкренцу за тот поистине неоценимый вклад в
развитие современной литературы, который он внес, бескорыстно наделив меня
завидным прибежищем, благодаря чему на свет появились мои четыре последних
романа. И теперь, если все пойдет, как задумано, появится еще один, готов
предположить, самый мой любимый.

*

Обожаю морские путешествия. Весь день я провел на палубе в шезлонге,
прикрыв широкополой шляпой свое лицо от обжигающих солнечных лучей.
Наконец-то я остался в одиночестве, без собеседника и реального дела. Мне
был доступен только один способ борьбы со скукой - придумывание сюжетов