"Н.Н. Моисеев. Как далеко до завтрашнего дня (Свободные размышления)" - читать интересную книгу автора

мне было подсказано. Он сидел в другом конце избы и мрачно
смотрел на улицу. Неожиданно он повернулся ко мне с каким то
просветленным лицом: "товарищ капитан, может все потому, что
он бомбил с У-2?" И меня осенило.
Скорость наших самолетов была в 5 раз больше скорости
знаменитого кукурузника. Значит сопротивление воздуха лопастям
ветрянки взрывателя будет больше в 25 раз. Значит нагрузка на
ветрянку станет больше тоже в 25 раз. Да такая сила просто
согнет ось ветрянки, она ее заклинит. Ветрянка не вывернется и
взрыватель не взведется. Вот и все! Надо только уменьшить наг-
рузку на лопасти ветрянки. А для этого достаточно кусачками
откусить все ее лопасти, кроме двух симметричных. Для того,
чтобы это понять не надо было быть инженером.
Позднее за эту догадку меня публично поблагодарит - нет,
не полковник Тронза, с ним никогда больше судьба меня не све-
дет, а сам командующий армией генерал-лейтенант Науменко.
Предложенный способ "откусывания лишних лопастей" станет широ-
ко использоваться и в других полках, а сбрасываемые бомбы пе-
рестанут "не взрываться". Но это произойдет несколько позже, а
тогда? Тогда я без оглядки побежал к командиру полка. Он сразу
все понял, крепко выругался, вспомнив и меня и Тронзу и наших
родителей. Мы мгновенно поехали на летное поле. Я сам погото-
вил бомбы, дрожащими от волнения руками откусил лишние лопасти
и самолет командира ушел в воздух. И на том же болоте взорва-
лись все шесть бомб!
Когда командир выходил из самолета, неожиданно появился
Тронза. Он уже собирался улетать из полка, когда услышал взры-
вы. Раздался грозный рык: "Подполковник, кто разрешил? Я же
отстранил капитана Моисеева. Вы за это ответите!" И т.д. и в
том же духе - Но все это уже не имело никакого значения!
Так вот - мой особняк описал в своем доносе всю эту исто-
рию, конечно, без финала, без упомянания о благодарности ко-
мандарма. Он так же, как и полковник Тронза называл меня преда-
телем Родины и предлагал незамедлительно арестовать. Но на его
рапорте кто-то размашисто и неразборчиво что то написал, а за
непонятными словами стояло "отложить" или "подождать" и не ме-
нее неразборчивая подпись. Так этот донос и оказался в моем
досье. Ну, а на Лубянке, на всякий случай, меня решили не до-
пускать до секретной работы.
Когда весной 46 года я уезжал из действующей армии, где я
уже исполнял обязанности инженера авиационной дивизии, особ-
няк, который тоже поднялся в чинах, пришел меня провожать. Он
меня облобызал (я тогда и не знал, что это поцелуй Иуды!) и
пожелал всяких благ. Эпизод, о котором я рассказал мог легко
стоить мне жизни, а искалечил бы ее наверняка. Если бы - если
бы не подсказка колхозного шофера старшины Елисеева, если бы
не лень или нерадивость кого то из начальников моего особня-
ка...А, может быть, как это говорил капитан Кравченко, - в ди-
визионную СМЕРШ не поступило нужной разнарядки на выявление
предателей Родины или старая разнарядка была уже выполнена и