"Андрей Молчанов. Дао" - читать интересную книгу автора

Ход примитивный, но я изображаю замешательство, дабы старая гиена
насладилась им, полагая, что устрашила меня показухой своего всеведения.
- О, чисто научные расхождения во мнениях с коллегами.
Многие, знаете ли, в отдельных случаях категорически не признают
гомеопатию, а поклоняются исключительно скальпелю.
Хирургии.
- Мы можем переубедить их... У нас тоже есть скальпели.
- Это излишне, благодарю.
- Ну... смотрите сами.
Чан Ванли бережно гасит сигарету и берет золотой карандашик. Пухлые
шторки век скрывают глаза, голова подается вбок, замирая на вытянутой шее,
будто он прислушивается к неразличимому звуку, а лицо внезапно начинает
приобретать выражение сладостного, почти безумного восторга.
Чан Ванли уходит во вселенную самого себя.
Аудиенция закончена.
Я, почтительно пятясь, отступаю к двери - идеально черной, ибо свет не
достигает ее, распадаясь вздорно по стенам-шкафам.
На ум приходит фраза, почерпнутая, вероятно, из забытой книги:
"Черная дыра" - выход в иной космос, иной космос...
- Ваша... эта... история, - сообщается мне на прощание из вселенной Чан
Ванли, - печальна, но она подала мне... Ладно, идите.
Карандашик плавной дугой следует к чистому листу бумаги.
Господин Чан Ванли - признанный лирический поэт.
Изысканный и странный. Печальная история - это Элви.

4.

Элви, любовь моя. Ты снова здесь, рядом, и будь благословенна
человеческая память, возвращающая мне тот день, солнечный и холодный день
января, когда дюны желто-зеленых волн под рябым от пятен облаков небом
тянулись к берегу, и ветер стучал парусами сампанов, и кружии над гранеными
столбами небоскребов фантики дельтапланов, и была ты, Элви. Вот же ты, и
море в твоих глазах, и бриз задувает спутанные пряди волос на загорелое
лицо, и ты поправляешь их тонкой рукой, и пузырятся рукава блузки, надетой
на голое тело; вот же ты - стройная беспечная молодость.
Она путешествовала.
Простая, веселая девчонка из провинциальной Америки.
Заработала деньги и теперь тратила их, познавая мир.
Ничего больше. Гонконг был последним пунктом ее вольных странствий. И
был я - случайный человек, и была любовь - нечаянная, мимолетная, должная
окончиться ложью прощания, когда, сознавая бессмыслицу этой лжи, все же
возводят усердно и хлопотно карточный ее домик крапленой колодой слов о
недолгой разлуке, скорой встрече и уходят, взаимно забыв все, а уж ложь -
конечно.
Но было не так. Потому что не было лжи. Впрочем, неверно.
Человек правдив, когда он один, общение рождает неправду. Вот откуда
отшельники, избегающие всех, даже подобных себе. Надев и сняв маску,
утрачиваешь лицо обретенное, и кончается вечное утро. Опять ждать.
В то время глубины еще не открылись во мне. Я был отдельно от мира, я
просто фотографировал его в то время.