"Фантастика, 1987 год" - читать интересную книгу автора (Сборник)

ДМИТРИЙ ЖУКОВ КОЛЕСО ПРОГРЕССА

Вопль дерева разбудил жреца, задремавшего после обеда.

Смертельный ужас слышался в негромких стенаниях других деревьев, кустов и шепоте травы. Открыв два нижних глаза, жрец еще раз убедился, что, кроме старейшин, никто вопля не слышал.

Остальные продолжали дремать в тени у порогов своих глинобитных хижин. Старейшины переглянулись, и жрец пошел в сад, откуда еще веяло пережитым страхом.

В саду он нашел Адана, кромсавшего срубленное деревце тяжелым обсидиановым ножом. Юноша поднял голову и бесстрашно смотрел на приближавшегося жреца.

“Мы вырождаемся,- подумал жрец.- Их все больше. Тех, которые не слышат. И плохо видят. Все труднее держать их в повиновении. Они не хотят выполнять заповедь - не убивай ничего живого. Ножи существуют только для того, чтобы лечить, прививать и срезать урожай”.

– Ты убил дерево! - сказал он, вырвав нож из щупальца Адана.

– Ему не больно! - с вызовом возразил тот.

Убийцу требовалось наказать, хотя он еще не достиг возраста восприятия мудрости. Адан все поймет и простит наказание, но в памяти оно останется навсегда, как жестокое предостережение.

Безнаказанность потворствует злу. Лучше осмысленная жестокость, чем привычка ко злу.

– Ему не больно! - упрямо повторил Адан.- А я хочу делать красоту сам.

Жрец вгляделся в ствол срубленного деревца. Адан успел удалить кору в некоторых местах. Симметричные белые пятна образовали узор, но жрецу он не показался красивым. Зато кругом была красота, разумная красота божественного порядка. Человек должен познать этот порядок, а не вредить ему. Что есть Адан?

Червь, поглощающий и пропускающий через себя почву, чтобы сделать ее плодородной. Но червь не имеет разума, который позволяет общаться с богами. Разум приходит через боль и упражнения.

– Дереву было очень больно,- сказал жрец.- Перед смертью… И ты узнаешь эту боль, но не умрешь. Положи щупальце на мертвое дерево…

– Нет! - крикнул Адан.- Не хочу! Не хочу!

Жрец почувствовал в себе божественную силу и, пристально глядя в глаза Адану, сковал его волю. Одно из верхних щупалец юноши легло присосками на ствол повергнутого дерева.

Мелькнул нож, из обрубка щупальца хлынула кровь: Адан завопил, и жрец сквозь передавшееся ему ощущение боли и страха проник взором верхнего глаза в мозг наказанного. Он увидел там нарушения порядка, но не устранил их, потому что торопился. Однако сильная боль могла уничтожить и самый порядок. Он унял боль, но не совсем…

– Останови кровь! - приказал он Адану.- Ты это можешь теперь! И думай все время, как у тебя растет щупальце. Тебе будет больно, пока щупальце не вырастет. Думай.

Все существо жреца охватила усталость, и глаза его, один за другим, закрылись. А именно сегодня ему надо быть свежим и сильным. Небо чистое, а ночь близка…

Он поторопился выйти из сада в улицу, где его ждали старейшины, благоговейно простирая к нему свои щупальца. Они знали все, что он пережил, и отдавали ему часть своей энергии, ибо он был старшим среди старших, и только ему принадлежала честь соразмерить развитие жизни животных и растений с божественным порядком всей видимой Вселенной.

…Они вошли в храм, когда дневное светило скрылось за холмом. Круглые отверстия пронизывали насквозь глинобитные стены. И в черноте каждого из них сияло по звезде. В самом центре купола храма было отверстие побольше, и в нем горело целое созвездие. Оно называлось Око Бога. С обращения к нему начинался ритуал определения сроков зачатий, посева семян, удаления омертвевшего…

И вдруг жрец почувствовал неладное. В Оке Бога была лишняя звезда. И она двигалась…

Звездолет с бортовым номером К-14 вынырнул из минус-пространства совсем не в том районе Галактики, где полагалось по расчетам, сделанным на Земле. Командир сличал расположение звезд на экране кругового обзора со звездными картами и чертыхался. Пять лет потребовалось для составления программы полета, проверок и перепроверок ее в сотнях советов, комитетов и комиссий, утверждения во всех отделах ста управлений и… вот результат! Рушилась очередная надежда человечества найти новые миры, пригодные для обитания. Околосолнечное пространство было освоено. Миллион счастливчиков геройствовал в скафандрах или отсиживался на космических станциях, слишком мало давая Земле с ее многомиллиардным населением по сравнению с надеждами и материальными тратами.

Командир вспомнил помещение, в котором жил на Земле: противоположные стены можно было достать пальцами, если встать и расставить руки, а он был работником привилегированным и получал в дополнение к пайку витаминизированного желе и питьевой воды сто граммов настоящего мяса в месяц. Почему “был”?

Неужели он смирился с тем, что, оказавшись в уголке Вселенной, не обозначенном на картах, он и его подчиненные навсегда расстаются с человечеством?

Приборы докладывали, что прямо по курсу - звезда размером с Солнце, а вокруг нее оборачивается десять планет. Одна из них голубая, как Земля. И вот она уже занимает весь экран, показывая свои океаны, реки, леса… Кислородная планета, пригодная для жизни человека!

Заместитель командира звездолета по контактам то и дело потирал тыльной стороной ладони свой распухший нос. Аллергия!

Этим нервным движением он старался помочь себе всякий раз, когда возникала тревожная проблема.

Он сидел в душистой траве на вершине холма, где назначил встречу местному уроженцу по имени Адан. К тому же раздражала и угнетала непривычная обстановка.

Кругом пели птицы, плоды оттягивали ветви деревьев почти до земли. На склоне холма щипали траву какие-то пугающе большие и тучные животные. Желтело поле хлебных злаков, тянувшееся до глинобитных хижин деревни. Невероятно крупные, граммов по двести весом, колосья покачивались на тонких, но прочных стеблях под порывами свежего ветерка. Зудели, жужжали, стрекотали мириады насекомых…

Заместитель вдруг вскрикнул и выругался. В запястье руки впились челюсти существа, похожего на муравья. Сбив его щелчком и почесывая укушенное место, он мечтательно представил себе, как над всей этой растительностью низко летит самолет, а за ним тянется химический шлейф, от которого мгновенно дохнут все эти досадные жучки и паучки.

К сожалению, ни самолета, ни химикалий в распоряжении заместителя не было, а проблема, которая его мучила, носила чисто социальный характер. Он думал о своем конфликте с товарищами, с командиром, людьми вроде бы проверенными и вдруг забывшими начало начал.

А ведь прекрасные специалисты. Звездолет сел благополучно.

Планета оказалась пригодной для жизни, разве что слишком перенасыщенной всякой живностью и растениями.

Сразу были обнаружены и разумные существа, похожие на музейные экземпляры земных моллюсков, но не с двумя, а с тремя глазами, ротовым отверстием в голове, круглым плотным туловищем, восемью длинными сильными щупальцами, позволявшими отлично передвигаться и работать. Речь их оказалась крепким орешком даже для судового логомата. Слишком много синонимов. Для обозначения только различных видов почв в нем существовали тысячи слов. Это как у древних эскимосов, которые не имели единого понятия “снег”, а называли всякую разновидность этой холодной субстанции одним из нескольких десятков специальных слов.

Трудно разобраться и в физиологии октопов (так их сразу же и прозвали), в функции третьего глаза, в способах общения и мышления. Впрочем, все эти сложности касаются логика, биолога и прочих специалистов звездолета. Дело заместителя по контактам - общественные отношения октопов. Они-то и заставляли его потирать распухший нос…

Во всех деревнях октопов примерно равное число жителей. И отстоят эти деревни друг от друга на почти равном расстоянии, отделенные рациональным количеством лесов, полей, лугов, которые каждому обеспечивают работу и сытную жизнь, а вот социальное устройство октопов - самое примитивное.

В каждой деревне есть свои то ли вожди, то ли колдуны, которые сосредоточили в своих щупальцах всю полноту власти. Нет и намека на хотя бы первобытную демократию. Пользуясь возрастным превосходством в физической силе и ритуально-религиозными церемониями, они присваивают себе право регламентировать жизнь, работу, мышление жителей, подавляют любое проявление инициативы.

А глухое брожение, недовольство колдунами, жрецами или как их там… весьма заметно. На вчерашнем вечернем совете в звездолете заместитель предложил использовать это брожение, поддержать недовольных, что позволит направить здешнее общество по пути прогресса.

Это надо же! Октопы очень смышлены, а тирания жрецов, подавление инициативы привело к тому, что орудия труда у них незамысловаты до чрезвычайности, даже колеса не изобрели, хотя деловой древесины можно добыть сколько угодно - вон какие деревья!

Однако поддержки на совете заместитель не получил.

Начать с того, что биолог принялся развивать фантастические идеи.

– Коллеги,- сказал он,- я не могу согласиться с этим смелым предложением, поскольку оно содержит элемент риска. Мы почти ничего не знаем об октопах. Мы сталкиваемся с феноменом живой природы, которая на Земле существует только в заповедниках. Если мы обратимся к запечатленной в книгах истории человечества на Земле, то увидим, что основные виды домашних растений и животных состояли на службе человека задолго до изобретения письменности, когда орудия труда были самыми примитивными и ни о каком техническом прогрессе не могло идти и речи. Мы не знаем, какими способностями и знаниями обладал древний человек, который создал эти виды. Наша сила - в совокупности технических знаний, которые хранились прежде в книгах, а теперь в памяти наших компьютеров. Наш мозг не стал изощреннее за последние тысячи лет. Некоторые способности древнего человека нам кажутся даже сверхъестественными. Попробуйте умножить двадцать два на одиннадцать!

Пальцы членов совета невольно потянулись к кнопкам наручных приборов,-совмещающих в себе часы, калькулятор, искусственную память, устройства дальней связи и автоматического перевода с разных языков.

– Вот видите! - торжествующе воскликнул биолог.- В уме сделать вы этого не можете. И сама память современного человека, засоренная второстепенной информацией, стала слабее от постоянного общения с компьютерами. Но вернусь к прежней мысли. В исторически обозримом отрезке жизни человечества случаи выведения новых видов домашних растений и животных почти не наблюдаются. Так что же это были за люди, от которых древние шумеры получили наследство - собирать по четыреста центнеров пшеницы с гектара! У древних греков урожаи были уже втрое меньше, но и они тоже не нуждались в хлебе насущном и посвящали свой обильный досуг занятиям философией, искусством, спортом и войной. Еженедельный рацион раба в Древнем Риме, как писал историк Моммзен, составлял половину овцы и фантастическое, даже для девятнадцатого века, количество растительной пищи.

Некоторые из членов совета вздохнули.

– Вот какое изобилие было получено нашими предками от их неведомых предков, от предшествовавшей цивилизации. В нашу великую технологическую эпоху мы можем синтезировать пищу на великолепных заводах, мы заставляем трудиться на нас бактерии, создавать протеин, который входит вместе с витаминами в наш рацион, но более сложные организмы нам неподвластны, потому что с каждым годом мы все более теряем связь с природой и утрачиваем древний генофонд.

Биолог развел руками.

– А что мы видим на этой планете? Гигантские урожаи злаков, овощей и фруктов, тучные, как говорили в древности, стада домашних животных, запрет на уничтожение всего живого, включая дикие растения… Я подозреваю, что мы имеем дело с биологической цивилизацией и что подобная цивилизация некогда существовала и на Земле. Не познав ее законов, мы не имеем права вмешиваться в социальные отношения, которые могут оказаться наиболее благоприятными для поддержания биологического статус-кво…

Тут заместитель не выдержал и перебил биолога.

– Вы ретроград, мракобес и очернитель прогресса! - выкрикнул он.- Уж не предлагаете ли вы и нам вернуться к рабству?

– Нет, не предлагаю, хотя вижу в нашей осознанной необходимости добровольное, но тоже рабство. И потом я не заметил рабовладельческой формы социальных отношений у октопов. Здесь что-то другое… но что?

– Вы пользуетесь тем, что мы оторваны от Земли, и не боитесь показывать свое реакционное нутро. Я требую голосования!

При голосовании заместитель остался в одиночестве.

– Никаких социальных экспериментов! - подвел итог командир.- Экологическая обстановка неясна.

Заместитель был потрясен до глубины души. Разумеется, он должен подчиняться большинству и поддерживать авторитет командира. Ничего, если удастся вернуться из экспедиции, все будет правдиво и обоснованно доложено руководству, а в служебных характеристиках недальновидных членов совета появятся соответствующие выводы. Он уж позаботится, чтобы впоследствии ответственные посты в экспедициях занимали не узколобые специалисты, а люди, способные передать братьям по разуму факел прогресса.

Впрочем, заместитель не собирался и теперь упускать случая сделать доброе дело. Здесь, на холме, он назначил встречу представителю молодого мятежного поколения октопов. Бедняге отрубили щупальце лишь за невинную попытку создать произведение искусства из срубленного дерева. Ему велели думать все время о том, что у него растет щупальце. Уверяли, что вырастет, как вырастало у других. Но оно не выросло, потому что молодой октоп не мог думать об этом. Он все время думал о несправедливости наказания и был полон решимости бороться за правое дело свободы от тирании жрецов.

Заместитель не мог не помочь Адану и его единомышленникам.

Прошло несчитанное время. И в небе планеты появился другой звездолет. У командира было строгое предписание, основанное на горьком опыте,- если планета населена мыслящими существами, ни в коем случае не вмешиваться ни в какие местные дела, не влиять на естественное развитие социальных отношений.

Исследовательская группа, посланная со звездолета, и не вмешивалась ни во что.

В центре города, возникшего, как выяснилось, сравнительно недавно, она обнаружила скульптурную группу - большеносый человек протягивал факел октопу, который подхватывал светильник обрубленным щупальцем. Взор его трех глаз был устремлен вдаль.

Было странно видеть этот третий глаз, потому что у принимавших группу октопов третий, верхний глаз, отсутствовал. И еще более странно было видеть фигуру человека здесь, на этой далекой планете.

Разгадка была в преданиях.

А предания говорили о золотом веке, когда на планете была райская жизнь, когда младшие слушались старших, когда дела решались малой кровью, когда поля давали гигантские урожаи, и все были сыты. Потом с неба явились боги. Они жили в железном замке и были могущественны, но не хотели делиться с октопами своим могуществом. И наступило время, когда не стало единства у октопов. Не было единства и среди богов. И один из них дал октопу Адану, великому Адану, невиданные прежде знания и оружие.

Давно это было. Но с тех пор нет мира на планете. В битвах за правое дело погибла половина октопов. Боги разгневались и вознеслись в небо на своем железном замке. А октопы что ни год воюют с врагами мира, свободы и счастья. В перерывах между войнами они заседают в советах, выбирают и славят вождей и планируют счастливое будущее. Уже почти каждый второй руководит и планирует, получая за это больше пищи, которой почему-то недостает.

Совсем мало осталось октопов, которые умеют выращивать злаки и собирать большие урожаи.

Исследовательскую группу со звездолета принимали пышно, говорили много речей и оказывали божественные почести. И даже пригласили на церемонию лишения жизни одного из врагов.

На городской площади собралось великое множество октопов.

Они одобрительно, галдели и размахивали щупальцами, наблюдая за повозкой, которая везла осужденного к месту казни.

Один из исследователей встрепенулся и показал рукой на повозку.

– Глядите,-сказал он,-эти октопы изобрели колесо. Теперь они на верном пути прогресса!