"Мария Монтессори. Дом ребенка " - читать интересную книгу автора

вредит.Монтессори и Фрёбель равно стоят за воспитание чувств; но план этого
воспитания у г-жи Монтессори и более разработан, и более непосредствен, чем
у Фрёбеля. На основе Сегеновских аппаратов она построила обширную научную
систему формальной гимнастики чувств. Фрёбель изобрел ряд предметов, сильно
стимулирующих творческую деятельность детей, но они далеко не так пригодны к
воспитанию способности сенсорного распознавания. Материал Монтессори
выполняет основной завет Песталоцци, который он тщетно пытался воплотить в
окончательно выработанную систему. Этот материал постепенно развивает
умственные способности ребенка путем повторных упражнений в отдельности
каждого из его чувств, и развивает уменье различать, сравнивать и обращаться
с типическими предметами. В системе детского сада, в особенности же в
"либеральной" модификации его, воспитание чувств сопутствует конструктивной
деятельности и работе воображения, которую дети преследуют гораздо более
широкие цели, чем простое раскладывание фигур или красок. Даже в самой
формальной работе детского сада дети "рисуют картинки" и должны пояснять, на
что они похожи, - на "звезду", "бумажный змей", "цветок".Что касается
физического воспитания, то в этом пункте обе системы значительно сходятся
между собой; обе отстаивают необходимость свободного развития деятельности
тела, необходимость ритмических упражнений и способности управлять
движениями мускулов; но в то время, как детский сад стремится достигнуть
всего этого групповыми играми придуманного или социального содержания, г-жа
Монтессори переносит центр тяжести на: специальные упражнения, дающие
формальное воспитание отдельным физическим функциям.Но в другом отношении,
при всем принципиальном сходстве обеих систем, система Монтессори
оказывается на деле менее формальной, чем можно было бы думать. С этой
стороны принципиально важно отметить потребность ребенка в общественном
воспитании. В "консервативном" детском саду такое воспитание ведется,
главным образом, при помощи групповых игр. Игры эти обыкновенно носят
фантастический, а порою символический характер; дети играют в земледельцев,
в мельников, в сапожника, в папу и маму, в птиц, в животных, в рыцарей, в
солдат; они поют песни, устраивают своего рода представления - таковы,
например, игры в "отпирание голубятни", "в сенокос" и т.п., в каждый ребенок
принимает участие в изображении какой-нибудь типической общественной
ситуации. Общественное воспитание, приобретаемое в этих школах, формально
лишь в том смысле, что дети не участвуют, как нередко бывает с детьми
Монтессори, в "настоящих" общественных предприятиях, каковы подавание обеда,
уборка комнат, уход за животными, постройка игрушечных домиков или разбивка
сада. Не надо забывать, что и самый консервативный детский сад принципиально
вовсе не исключает "настоящих" предприятий последнего рода, но за
трехчасовой учебный день он не успевает много сделать. Больше успевают
либеральные детские сады, особенно в Европе, где учебный день
продолжительнее. С другой стороны, система Монтессори не исключает игр,
развивающих воображение. Но г-жа Монтессори, при несомненно глубоком
интересе не только к общественному, но и к эстетическому, идеалистическому и
даже религиозному воспитанию, отрицательно и с пренебрежением отзывается об
"играх и глупых сказках", - свидетельство, что она еще не знакома с
замечательным искусством американских детских садовниц в пользовании этим
подспорьем. (Правда, американская детская садовница не прибегает к "глупым"
сказкам, но сказки-то она рассказывает, и с большою пользой.) Программа г-жи
Монтессори вносит много общественного элемента как в школьную жизнь вообще,