"Элизабет Мун. Дары ("Наемник")" - читать интересную книгу автора

опасность.
В первых лучах рассвета лицо мужчины казалось высеченным из того же
камня, на котором он лежал, - застывшая маска тревоги и боли. Долл
пригляделся. Челюсть у незнакомца была тяжелее, чем у его отца, но вместе с
тем в его лице сквозило что-то неуловимо схожее - в глубоких складках у губ,
в морщинах, избороздивших лоб.
С зарей в мир проникли цвета. Темное пятно, сначала казавшееся почти
черным, оказалось кроваво-красным там, где было влажным, и ржаво-коричневым
там, где оно уже успело подсохнуть. Рубаха, которая когда-то была белой и
отороченной кружевами, теперь насквозь пропиталась кровью и грязью. Таких
облегающих штанов, какие были на нем, Долл никогда еще не видал, а на ногах
у него были сапоги - настоящие кожаные сапоги. Они были заляпаны засохшей
грязью, заношены в подъеме, каблуки сбоку стоптаны. Болтающиеся концы ремня
указывали на то, что с пояса у него что-то срезали. Долл чувствовал запах
крови - и кислый дух эля.
Мужчина застонал. Долл содрогнулся. Он ничего не смыслил в искусстве
врачевания, а этот человек явно умирал. Мертвые, которые погибали не своей
смертью и уходили в другой мир без особых слов напутствия, не могли
упокоиться. Их разгневанные призраки восставали из тел и подстерегали
беспечных путников, чьи души утоляли их голод, а сами путники становились их
рабами навеки. Дед Долла рассказывал такие истории зимой перед очагом, и
Долл понимал, что ему грозит опасность страшнее, чем смерть, ибо он не знал
сокровенных слов, которыми следовало вымостить дорогу умирающему.
Он попытался подняться, но слишком одеревенел, чтобы встать на ноги, а
лодыжка у него - теперь, в неярком утреннем свете, он мог отчетливо это
разглядеть - опухла, так что стала размером с кочан капусты, и наливалась
пульсирующей болью, поэтому не могла выдержать его веса, даже если бы он
попытался убежать прочь на четвереньках.
Окровавленный мужчина пошевелился, снова простонал и открыл глаза. Долл
уставился на него. Налитые кровью зеленые глаза, в свою очередь, уставились
на Долла.
- Святой Фальк! - выдохнул мужчина. Голос у него был хриплый, но вполне
твердый, ничуть не похожий на голос умирающего. В нем звучала скорее досада,
чем что-либо еще. Он оглядел себя и поморщился. - Что случилось, парень?
Долл подавил тошноту, сглотнул и впервые за многие дни заговорил вслух:
- Не знаю... господин.
- Ох... моя голова... - Мужчина на миг прикрыл глаза, потом снова
взглянул на Долла. - Принеси-ка воды, парень, и хлеба...
Более неуместной просьбы и придумать было нельзя, и Долл нервно
прыснул. Раненый нахмурился.
- Хлеба нет, - объяснил Долл. В животе у него оглушительно заурчало. -
И бурдюка для воды у меня тоже нет.
- Я что, не в кабаке? - Мужчина с усилием приподнялся на локте, и его
брови поползли вверх. - Да, похоже, что нет. Что это за место, парень?
- Не знаю, господин.
На этот раз слово "господин" удалось ему куда легче.
- Так значит, ты тоже заблудился?
- Я... так значит, вы не умираете?
Мужчина расхохотался, но смех тут же сменился стоном.
- Нет, парень. Меня голыми руками не возьмешь. А с чего ты... - Он