"Майкл Муркок. Феникс в обсидиане" - читать интересную книгу автора

небольшой кожаный мешочек.
- Здесь порошок. Вечером высыплешь его в бокал с вином и выпьешь
залпом.
- Спасибо, - сказал я.
Он немного помолчал и заговорил снова.
- Ерекозе, если тебя заберут от нас, мы сделаем все, чтобы вернуть
тебя. Элдрены любят тебя и все равно найдут твой след в необъятных сферах
Времени и Пространства.
Я слегка успокоился, хотя его речь уж слишком была похожа на прощание.
Судя по всему, Эрджевх смирился с тем, что я должен исчезнуть.
Остаток дня мы с Эрмижад провели в дворцовом саду, гуляя среди цветущих
деревьев. Мы почти не разговаривали, а только обнимали друг друга, не смея
встречаться глазами, чтобы не увидеть в них отражение приближающейся беды.
На балконах, увитых зеленью, музыканты по приказу принца Эрджевха
исполняли музыку лучших композиторов. Музыка была прекрасна, гармонична и
в какой-то степени заглушала страх, поселившийся в моем сознании.
Золотое солнце, громадное и горячее, застыло в бледно-голубом небе.
Лучи его падали на нежные цветы самых разных оттенков, на виноградные лозы
и деревья, на белые стены, ограждающие сад.
Мы поднялись на стену и смотрели оттуда на пологие холмы и равнины
южного континента. Вдали паслось стадо ланей. Птицы лениво парили в небе.
Нет, я не мог отказаться от этой красоты и вернуться в шум и грязь
мира, который когда-то покинул, вернуться к безрадостному существованию
Джона Дакера.
Наступил вечер. Воздух наполнился пением птиц и усилившимся ароматом
цветов. Мы медленно возвращались во дворец, крепко держась за руки.
Как приговоренный к смерти, я поднимался по ступеням, ведущим в наши
покои. Раздеваясь, не знал, надену ли еще когда-нибудь эту одежду. Лежа в
постели, пока Эрмижад готовила лекарство, молился о том, чтобы не
проснуться утром в городе, где жил Джон Дакер.
Я окинул взглядом комнату, еще раз посмотрел на шелковые гобелены,
висящие на стенах, на вазы с цветами, прекрасную мебель - мне хотелось
запечатлеть это в памяти, так же как я навсегда запомнил лицо Эрмижад.
Она принесла лекарство. Я взглянул в ее глаза, полные слез, и осушил
бокал.
Это было прощание. Прощание, в котором мы не признавались друг другу.


Почти сразу я погрузился в тяжелый сон, и мне показалось, что, может
быть, Эрмижад и Эрджевх были правы, и тот голос, действительно, был просто
порождением тревоги.
Не знаю, который был час, когда что-то потревожило мой глубокий сон. Я
с трудом осознал это. Казалось, мозг запеленут в мягкий темный бархат, и
откуда-то издалека вновь услышал голос.
Я не мог разобрать ни одного слова и, улыбаясь самому себе, ощущал, что
лекарство приносит облегчение и ограждает от того, кто пытается вырвать
меня отсюда. Голос звучал все настойчивее, но я не обращал на него
внимания. Придвинувшись к Эрмижад, я обнял ее.
Голос позвал снова. И снова я на него не отозвался. Я чувствовал, что,
если сумею продержаться эту ночь, голос оставит меня в покое. Не так