"Майкл Муркок. Дочь похитительницы снов (Хроники Эльрика из Мельнибонэ #5)" - читать интересную книгу автора

обнаженным клинком и убивал встречных. От его руки погибло по меньшей мере
тридцать человек, а потом он вдруг исчез. Подозрение, вполне естественно,
пало на фон Беков - о нашем наследственном альбинизме было известно всем.
Но до суда дело не дошло - не удалось собрать доказательств, и
Красноглазый остался тайной, а газеты поставили его в один ряд с Джеком
Потрошителем, Фантомасом и Джеком Попрыгунчиком.
Фон Беков частенько - и, надо признать, заслуженно - обвиняли в
кровопролитии, и потому мы старательно забывали о мече и о легендах, с ним
связанных. И почти добились своего - в просторном замке в мое время
оставалось лишь несколько человек, помнивших древние предания. Не считая
меня, это все были слуги, слишком старые, чтобы покинуть замок и
переселиться в город.
Когда мне пришла пора взяться за этот меч, фон Аш стал учить меня его
песням. А песни у меча были особенные.
Как его ни поворачивай, как ни крути, сталь отзывалась на любое
движение легкой дрожью, точно живая плоть - или музыкальный инструмент.
Меч словно направлял мою руку. Фон Аш показал, как обращаться с клинком,
как правильно располагать пальцы на рукояти, как извлекать из клинка песни
ненависти и презрения, кровожадные боевые песни и печальные воспоминания о
прежних битвах, и многие, многие другие. Вот только любовных песен у меча
не было. "У клинков, - сказал фон Аш, - редко встречается сердце. И
полагаться на их верность - верх неразумия".
Меч, который мы называли Равенбрандом, был выкован из черного металла
и имел тонкое, необычной формы лезвие. Семейное предание утверждало, что
его выковал фра Корво, венецианский оружейник, сочинивший знаменитую книгу
о мечах. Впрочем, другое предание гласило, что Корво - Кузнец-Ворон, как
назвал его Браунинг - всего лишь нашел клинок или даже лезвие, а сам
выковал только рукоять.
Говорили, что это клинок сатаны. Или сам сатана. В стихотворении
Браунинга рассказывается, что Корво отдал собственную душу, чтобы вдохнуть
жизнь в меч. Я собирался как-нибудь отправиться в Венецию, прихватив с
собой Равенбранд, и выяснить наконец, где правда, а где выдумки.
Между тем фон Аш покинул меня, уехал и не вернулся. Единственное, что
было мне известно, - он намеревался добраться до острова Морн, где
рассчитывал отыскать некий чудесный металл.
А потом настал август 1914 года, и в первые месяцы войны мне хотелось
стать старше, чтобы тоже уйти на фронт. Когда же возвращавшиеся ветераны -
юнцы немногим старше моего - поведали об изнанке войны, я тут же передумал
вступать в армию. А война продолжалась, и конца ей не было видно.
Мои братья умерли от болезни или были разорваны в клочья снарядами в
окопах. И скоро у меня не осталось родственников, кроме престарелого деда,
который жил в роскоши и уюте на окраине Миренбурга, в Вальденштайне. Он
глядел на меня своими огромными бледными глазами, и во взгляде его
читалось разочарование в жизни и предвестие гибели всего, ради чего он
жил. Я навестил его, и минут через пять он взмахом руки отослал меня
прочь. А в следующий раз и вовсе отказался принять.
Меня забрали в армию в 1918-м. Я вступил в отцовский пехотный полк и,
в чине лейтенанта, был незамедлительно отправлен на Восточный фронт. Война
продолжалась еще достаточно долго, чтобы я успел убедиться, насколько она
жестока и бессмысленна.